О любви совершенной и странной. Записки естествоиспытателя. Александр Краснокутский

дорогу, к свежему воздуху. Я провёл в пробке примерно полтора часа и вдруг почувствовал, что сильно вспотел. Это было странно: на мне были деловой костюм и лёгкое пальто, в автомобиле – комфортная температура, но я ощущал, что с каждой минутой моя рубашка набухает от влаги. Так бывает, когда после долгого сидения в сауне ты по инерции потеешь, завернувшись в махровую простыню. Я остановил машину, снял пальто. Пытаясь перебросить его на заднее сиденье, высоко поднял руку. Рукав пиджака задрался, и я увидел, что манжета моей белой рубашки, как операционная салфетка, пропитана кровью. Сообразив, что ощущал влагу по всему телу, лихорадочно расстегнул пуговицы рубашки. Сквозь поры кожи на груди и руках, везде в верхней части тела проступали капельки крови.

      Век живи – век учись! Оказалось, что кровавый пот – вовсе не фигура речи.

      НА ПРОТЯЖЕНИИ ВСЕЙ ЖИЗНИ

      Антуан де Сент-Экзюпери написал: «Истина – это не то, что можно доказать, это то, чего нельзя избежать». Эта цитата много лет живёт в моём сердце, периодически среди ежедневных дел всплывает в памяти, вклинивается в поток суетных мыслей. Первая часть меня не волнует, математики уже осмыслили эту проблему: «Для всякой непротиворечивой системы может быть эффективно построено истинное, но невыводимое из неё утверждение». Меня повергает в глубокие размышления конец цитаты: «то, чего нельзя избежать». В своём нынешнем понимании бытия я предполагаю, что единственное, чего не может избежать человек, – это жизнь.

      «Жизнь» – не описка. Не смерть, неизбежность которой является общепризнанным бытовым фактом. В следующих главах или в новой книге я вернусь к этой духовной тайне, но сейчас мне хочется спуститься из мира идей на землю. Показать, как причудливо этот всеобъемлющий принцип проявляется в событиях моей судьбы. Возможно, пример не будет логически тривиальным, но, как говорится, никто не обещал, что будет легко.

      Мне хочется рассказать о языке. Вначале бессмысленно давать пояснения, что́ я, собственно, имею в виду. Надеюсь, что к концу главы из пёстрой мозаики отдельных воспоминаний удастся собрать пазл с понятной картинкой.

      Я родился и до восьми лет рос на маленьком кубанском хуторе «Смело за дело». Это название досталось ему от толстовской коммуны, перебравшейся на плодородные земли после Октябрьской революции. К моменту моего появления на свет следы благородного происхождения, возможно, и сохранились в генах некоторых обитателей хутора, но язык, на котором говорили вокруг, был простонародной смесью русского, украинского, идиша и кавказских наречий. Собственно, для меня он был единственным известным языком.

      Первая встреча с другим случилась зимой с пятого на шестой год жизни. Именно зимой, потому что в другое время эта встреча была невозможна.

      С ранней весны хутор, оттаяв, уплывал в бескрайний степной океан. Вода этого океана изменяла цвет от чёрного до зелёного, золотого и палевого. Все обитатели, как