Обязуюсь любить. Светлана Багрянцева

острый слух помогает охотиться. У нас в долине хрюндики водились. Я их визг за километр слышала.

      Рона села за стол. Я наложил ей в тарелку еду и подал. Пожалуй, нужно сварить домашних пельменей. Друзья голодные приедут.

      – Хрюндики – это кто? – спросил я, еле сдерживая смех.

      Во девушка даёт, сочиняет прямо на лету.

      – Как, у вас хрюндики не водятся? Это такой зверь. Толстый. Здоровый. Шесть лап. Хвост с кисточкой. Уши торчком, рожки и этот кругляш вместо носа. А знаешь, какой он вкусный. Сала много. Мы его солим, чтобы зимой не голодать.

      – Ха-ха. Ну у тебя и воображение, – не выдержал я и засмеялся.

      – Опять ты мне не веришь, – обиженно надула губы Рона.

      Я поставил вариться пельмени и сам сел есть. Рона действительно была необычная. Разговаривала на «ты». Не боялась меня. Другая бы на её месте опасалась. Всё же попала в чужой дом, к незнакомому мужику.

      – Рона, а сколько тебе лет? – спросил я.

      – Не поняла? – округлила она глаза.

      – Мне, например, тридцать один год.

      – А, ты об этом, – она беспечно махнула рукой. – У нас не говорят лет и год. Мне восемнадцать вёсен. У нас сейчас тысяча пятьсот третья весна по двадцатому календарю. Не понимаешь? Ну, смотри, будет двухтысячная весна. Потом будет новый календарь – двадцать первый. Все будут говорить: первая весна двадцать первого календаря. Я родилась в месяц прохлады тысяча девятьсот тридцать пятой весной двадцатого календаря.

      У меня даже челюсть отвисла от таких речей и чуть еда изо рта не вывалилась. Во чешет, даже не запинается. Её из какой психиатрички выпустили? А может, она сама сбежала?

      – Рот закрой, фуха залетит. Забыла. Они же зимой в спячку впадают и не летают.

      Девушка говорила и не прекращала уминать еду. Как не подавилась ещё. Я прожевал и только потом произнёс:

      – Понял. Тебе восемнадцать лет. Знаешь, жить будешь в той комнате, где испортила пол. Часы я оттуда уберу.

      – Прости, я его нечаянно испортила. Просто из-под кровати не могла вылезти, – виновато сказала Рона.

      Надо же, она, оказывается, извиняться умеет.

      – Сочинять ты, подруга, горазда. Ничего, Эльда приедет и во всём разберётся.

      – Вот интересно, почему ты мне не веришь? Я похожа на врунью? – возмущённо спросила девушка.

      – Похожа. Если бы ты не врала, то давно бы обернулась. Оборотни чувствуют друг друга.

      – Ты оборотень? Не смеши меня. Оборотни пахнут не так: омеги, как я – цветами, а альфы – по-другому. Ты человек, – заявила она, будто знала, о чём говорила.

      – А так тоже человек? – я протянул к ней руку и превратил её до локтя в лапу. – Между прочим, я вожак местной стаи.

      – Чёрный волк?! – заорала Рона и неожиданно набросилась на меня, схватив нож, лежащий на столе. – Убью гада! Убью!

      Я увернулся от удара, но тут вбежала Эльда. Она обняла Рону сзади и ловко отобрала нож.

      – Тихо, Белоснежка. Мы не будем никого убивать. Андрей тебя спас и не заслужил такого отношения.

      Рона обернулась и вцепилась в куртку Эльды.

      – Эльда,