Я тебя заколебаю!. Юлия Созонова

чего, воспользовавшись секундным замешательством соседа, оседлала его бёдра, сжав коленями бока. Обхватила его плечи руками, медленно скользя вниз по предплечью к локтям. И с силой прижала его ладони к своей талии, выдохнув удивлённо хлопавшему глазами Араньеву в лицо:

      – Дёрнешься или уронишь – покажу на практике, как выглядит фраза «забить собеседника чайным пакетиком до смерти». Понял?

      – А…

      – Не беси меня, Араньев. Сиди, терпи и молчи! – нагнувшись в сторону, я взяла со стола новый ватный диск и тюбик мази. И с угрозой произнесла в каких-то жалких сантиметрах от удивлённо приоткрытых губ. – Ты меня понял? Кивни, если понял!

      Вот так мы и замерли секунд на тридцать: Араньев на табуретке, я на Араньеве, вцепившись в застывшего как каменное изваяние парня ногами и руками. И только громкое тиканье настенных часов, да ненавязчиво играющая мелодия из колонок ноутбука нарушали повисшее между нами молчание.

      Напряжённое и густое, от которого сердце начинало стучать подозрительно быстро, а мысли сворачивали в совсем уж непотребном направлении. Да так стремительно, что я почувствовала, как краснею, невольно сглотнув и глядя прямо в льдисто-серые глаза напротив.

      А Вениамин будто мысли читал. Улыбнулся легко и понимающе, пальцами погладил мою поясницу. И выдал, нарушая очарование момента:

      – У тебя там колбасы не осталось? Ну, той, сырокопчёной?

      Ещё никогда в жизни я так стремительно, а главное – болезненно, не окуналась в реальность. Даже утро после пьянки по поводу защиты моего диплома меркло по сравнению с этим невинным и совершенно, просто напрочь убивающим романтику вопросом. Тогда я всего лишь узнала, что гордые выпускники филфака способны на всё, в том числе и на призыв демона по всем правилам чёрной магии. И плевать, что наш куратор на демона не тянул от слова совсем до этого судьбоносного момента. А сейчас…

      Блин, мне показалось или меня только что отшили? И если да, то почему мне так обидно-то стало?

      Воображение же, прокаченное большим количеством прочитанных книг и деформированное работой, тут же выдало картинку. Вечер, спальня, романтический полумрак. Ароматические свечи, кружевной пеньюар. И томный голос с постели: