Эй, улитка, высунь рожки!. Дарья Булатникова

счастью, банка была на месте. Кирилл, стуча зубами о стекло, выпил из неё весь до капли рассол и устроился на табуретке у стола, подперев рукой раскалывающуюся от боли голову. Особенно мучительным был стук в висках.

      Посидев с полчаса, он, наконец, сообразил, что неплохо бы узнать, который час. То, что он проспал работу – несомненный факт, значит, следовало позвонить в контору и сообщить о своем болезненном состоянии. Часов на кухне не водилось, и Кирилл поплелся в комнату. В коридоре он снова наткнулся на спящего гостя. Пора бы его разбудить и узнать, кто он такой. Или сначала принять душ и позвонить на работу?

      Кирилл нерешительно остановился и уставился на сидящего. Точно, он никогда раньше не видел его – среди его знакомых не было никого с такой рыжей бороденкой. Кто это, черт возьми?

      – Эй, мужик, пора вставать! – окликнул он пришельца. Тот не шевелился.

      – Просыпайся, говорю, – повысил голос Кирилл. Потом потряс сидящего за плечо – никакой реакции.

      – Ты что собираешься тут дрыхнуть и дальше? Мне, вообще-то, на работу надо, поднимайся! – Кирилл затряс неведомого субъекта со всей доступной силой. Тот, не открывая глаз, повалился вперед и продемонстрировал остолбеневшему хозяину квартиры торчащий из спины нож.

      – О ё!.. – взвыл Кирилл.

      Позабыв о тут же свалившемся с него покрывале, он наклонился и стал лихорадочно ощупывать сидящего. Нет, никаких признаков жизни – все доступные фрагменты тела были абсолютно безжизненны и холодны. Несомненно, в его квартире находился труп. Труп! Знать бы еще, откуда он взялся. Неужели Лёха с Митькой притащили? Или они его убили прямо здесь и смылись? Нет, не может быть, они хоть и обормоты, но на такое вряд ли способны.

      И тут Кирилл впал в истерику. Совершенно голый, он носился по квартире пиная в стороны бутылки и банки, выкрикивая все известные ему нецензурные выражения и сшибая мебель. Наконец он больно ушибся о край письменного стола и рухнул на диван. Посидев некоторое время в полной прострации, встал и бесшумно прокрался в коридор в надежде, что труп в кресле ему привиделся спьяну. По дороге он сам себе клялся с этого дня не брать больше в рот ни капли спиртного. Никогда, никакого, нигде! Клятвы не помогли – мертвое тело с торчащим из спины ножом-бабочкой предстало перед ним во всей красе.

      На подгибающихся от ужаса ногах Кирилл вернулся на диван и попытался привести мысли в порядок. Надо срочно позвонить Лёхе, может быть, тот что-то помнит? Трясущейся рукой набирая номер, Кирилл пытался вспомнить, что же было вчера. И не помнил почти ничего. Пришла девица, принесла ещё водки, будь они обе прокляты, и девица, и водка. Потом, вроде, танцевали…

      – Лёха! – заорал он в трубку, – Лёха, вчера кто последим от меня уходил?!

      – Обворовали, блин? – испугался собутыльник. – Я хотел дверь захлопнуть, а она ни в какую! А ты вырубился уже. Ну не ночевать же мне у тебя, – едва не плакал он.

      – Нет, не обворовали. А что за девка вчера приходила?

      – Да Катька, Митькина новая пассия, они