Гнев призрачный. Лев Французов

и прекрасным ночным видом на реку. Его город отличался редкой ночной красотой. Не все жители нынешних городов округа Биттер-Ридж могли похвастаться столь широкой рекой и крутым берегом, усыпанным яркими огнями.

      Он поднял глаза и посмотрел в ночную даль. Посмотрел прямо туда, где мерцали светом окна жилых домов нижний части Фликер-Хилла. Свет падал на речную гладь, что делало вид города еще более незабываемым. Нависшие над городом тучи тоже нашли свое едва заметное отражение в гладкой речной воде. Да. Он любил свой город и не собирался с ним расставаться до конца своих дней.

      Задул прохладный ветер. Гарри посмотрел на тучи и поежился. Да, и в правду грядет ливень. Он отвлекся от прочитанного, задумался о предстоящих ему событиях. В голове начали крутиться возможные сценарии завтрашнего дня.

      Прокрутка сценариев мгновенно прекратилась, когда он услышал детский плач, переходящий в вой. Он был тихим, но вместе с тем был отчетливым и пробивающим до мурашек. Он оглянулся. Посмотрел слева от себя. Ничего. Развернулся и посмотрел направо. Его глаза вновь ничего не увидели. Но вот уши прекрасно слышали. Слышали детский тихий плачь.

      – Эй! – он встал со скамьи, оставив на ней книгу. – Кто здесь плачет?

      Гарри окинул взглядом пустую улицу. Ночные фонари тускло освещали покрытую мраком набережную. Фонарь рядом с его скамьей горел также вяло.

      – «Убавили напряжение?» – подумал он.

      Не было никого. Кроме него. И детского плача.

      – Ээй! Ты заблудился? Или заблудилась? – вновь крикнул он. – Выйди на свет, я помогу тебе.

      Плачь только усилился. Как и вой. Будто плакали два ребенка.

      – Ладно, ребята. Успокойтесь. Я вас найду. Время позднее, пора по домам. Завтра в школу.

      Гарри зашагал в сторону плачу. Удаляясь от света, он больше погружался в темноту. Но приближался источнику. И вот…Она стояла прямо во мраке, куда уже не дотягивались лучи фонарей. Но Гарри все же смог ее найти. Она стояла под кленом. Черные ветви дерева склонились над ней, словно пытались схватить. Она была в потрепанных грязных джинсах. Цвет футболки или рубашки не удалось различить. На вид ей было лет десять. Гарри посмотрел на нее.

      – Малышка, пойдем домой? Я тебя отведу к маме и папе. Ты видимо заплутала. Видишь, как темно?

      Девочка продолжила плакать. И выть. Помесь воя и плача били ему по ушам. Ужасный, невыносимый звук. Он подошел ближе, чтобы осмотреть ребенка. Черные ветки мешали в полной мере ее разглядеть. Пригнувшись и опустившись перед ней на колено, он замер. Темное бледное лицо, покрытое растрепанными волосами. Глаза ребенка были закрыты. А вот рот. Рот был открыт. Очень широко открыт. Словно на приеме у доктора, который лечит детские зубики. Из него доносился этот невыносимый плач и завывания. Плачь и вой словно шли изнутри девочки. Будто у нее в животе плакал невиданный пленник. Из-под закрытых век девочки брызнули слезы и попали на Гарри. В нос ударил невыносимый запах вони.

      – Господи! – отшатнулся Гарри.

      Ребенок еще больше раскрыл рот.