Годы испытаний. Честь. Прорыв. Геннадий Гончаренко

комиссар, хоть один денек… На двадцать семей в бараке три крана в общем умывальнике и один туалет.

      Дружный смех потряс зал. И даже в президиуме не удержались от улыбки.

      – Да, но как вы, сознательные женщины, могли решиться на такое преступление? Вы же подводите своих мужей!

      Женщина медленно сошла с трибуны и кивнула головой в зал:

      – А вы их спросите, товарищ полковой комиссар. Они вам ответят.

      Сказав так, она ушла и словно растаяла в полутемном зале.

      – Разрешите мне слово, – поднялся высокий пожилой старший политрук.

      – Пожалуйста, – сказал председатель собрания.

      – Кто это? – спросил представитель у Коврыгина.

      – Парторг полка Ларионов.

      – То, что мы здесь встретились, товарищи, по волнующему нас вопросу, это хорошо. Хорошо, что некоторые женщины рассказали, как обстоит дело у нас с жильем, но, мне кажется, к решению этого дела мы подошли не с того конца…

      В президиуме недоуменно переглянулись, зашептались, в зале началось оживление. А он продолжал:

      – Восточная мудрость гласит: «Сколько бы ты раз ни повторял слово «рахат-лукум», от этого во рту слаще не станет». Больше двух домов, что имеется, пока не будет…

      Из зала донеслись голоса:

      – Хорошо тебе агитировать, на троих выделили две комнаты…

      – Да он от них отказался!

      – Чего человека зря корить?

      Председатель долго призывал к порядку.

      – Предлагаю создать комиссию из представителей округа, жен командиров и политработников, – продолжал Ларионов. – Поручить от имени нашего собрания проверить на местах правильность заселения квартир.

      – Правильно! Правильно!.. – донеслись голоса женщин.

      – Ларионова председателем! Ларионова!..

      – Но главное, что необходимо решить, на мой взгляд, – это вопрос о детских яслях и детском саде. Иначе мы наших боевых подруг превратим в кухарок.

      – Товарищи! – встал Русачев. – Мы отклонились от главного вопроса.

      Но голос его потонул в шуме:

      – Пусть говорит! Чего вы мешаете? Дайте сказать человеку!

      – Я предлагаю весь нижний этаж одного из домов, куда намечают переселить продовольственный и промтоварный магазины с пошивочной мастерской, отдать под ясли и детсад.

      В зале одобрительно захлопали в ладоши.

      – И поддерживаю женщин: надо строить обязательно школу. Она не только для наших детей, но и для жен, бойцов и сержантов необходима.

      Под шумные голоса и аплодисменты Ларионов сошел с трибуны.

      Председатель долго успокаивал взбудораженную аудиторию, но люди не успокаивались. Парторг высказал их сокровенные думы и чаяния.

      – Товарищи! – сказал Русачев. – Предложения, о которых говорил Ларионов, я поддерживаю. Да и командующий, надеюсь, нас поддержит в этом, но ведь нам надо решить сейчас вопрос о самовольном заселении. Ведь людей к нам для этого прислали. Вам же докладчик разъяснил, что такое самовольство граничит с преступлением…

      И в это время к трибуне