Годы испытаний. Честь. Прорыв. Геннадий Гончаренко

разрезали высокий лоб. – За тысячи людей отвечаешь, а ведешь себя, как мальчишка капризный: поиграл с одной игрушкой, надоело, мол, дайте другую – коняшку.

      Русачев смутился.

      – Что ты, Саввишна!.. Ведь это я просто так… с тобой…

      – Брось лукавить! Раз не лежит душа к делу, это не просто так… А еще генералом собирался стать… Генеральское звание за былые заслуги не дадут. У многих похлеще твоих заслуги. Покажи сейчас, на что ты способен. Сколько я тебя уговаривала, надо учиться, Вася. Ох, как надо! Сам видишь, что с каждым днем тебе все трудней.

      Русачев похлопал ее шутливо по округлому плечу.

      – Товарищ красноармеец первого эскадрона, не забывайтесь, с кем говорите… – И потом уже виновато: – Ладно, ладно, Саввишна, ты меня не агитируй. Меня не такие уговаривали. У меня свои соображения есть на этот счет… Давай-ка лучше пообедаем хоть один выходной вместе. Соскучился я по дому.

      – С обедом погодим, Вася. Скоро Рита придет. Хочешь, я тебе перекусить дам?

      – По случаю выходного не мешало бы, Саввишна, и вишневой настойки…

      – Можно и настойки.

      Она быстро собрала на стол.

      – Тогда выпей и ты со мной, мать, рюмочку.

      – Я после, Васенька. В пять наша комиссия хотела обследовать квартиры сверхсрочников.

      – Делать вам нечего, бабоньки. Чепухой занимаетесь.

      В глазах Марины Саввишны вспыхнул недобрый огонек.

      – Это как же понимать, товарищ полковник?

      Русачев, только что отправивший в рот стопку сладковатой настойки, глянув на рассерженную жену, поперхнулся. Но уступать не захотел.

      – Да ведь ты только подумай, Саввишна. Разве от ваших хлопот квартиры появятся? У меня вон какая сила в руках – и то ничего не могу сделать.

      В гарнизоне, где размещалась дивизия Русачева, полгода назад построили два кирпичных трехэтажных дома. Один – под квартиры семей командного состава и сверхсрочников, второй – под клуб. Но между строителями и приемной комиссией из округа возникли разногласия, и началась тяжба. В отстроенных домах были мелкие недоделки, из-за них комиссия не принимала дома, а у строителей не было средств устранить эти погрешности. И наконец передали дело на рассмотрение высшей инстанции. Но там, видно, не торопились.

      Марина Саввишна уселась напротив мужа.

      – Уверена, ты мог бы сделать, но не хочешь.

      – Хорошо тебе говорить… А у меня кроме квартир на руках дивизия. Ты же знаешь, штаб мой писал им.

      – Писал… – презрительно проговорила Марина Саввишна. – А перед командующим ты хоть раз замолвил словечко?

      Русачев удивленно пожал плечами.

      – Марина Саввишна, голубка моя, да есть ли время у командующего заниматься квартирами? У него боевая подготовка и куча других дел… Как же я могу отвлекать его по таким пустякам?

      Марину Саввишну обуял гнев.

      – Пустяки! Вот в том-то и беда, что ты по-барски относишься к своим подчиненным!

      Русачев резко отодвинул тарелку.

      – Что