Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь. Виталий Хонихоев

паралитик. Да, именно – слепой паралитик-инвалид. Даже Ая-чан отшатнулась, уловив движение краем глаза.

      Я шагнул в сторону, заслоняя Аю-чан, пропустив удар влево. Тень встала на бетонное покрытие тротуара и сразу же нанесла несколько ударов, наступая. Опять классика, классика каратэ – двоечка, удар ногой, мае-гери, удар одноименной рукой – тцуки. Все достаточно быстро и по месту – если бы я стоял на месте, то мне бы попало и ногой, и рукой. Вот только желания стоять на месте у меня не было. Поняв, что опасность не угрожает Ае-чан, я отступил в сторону, закручивая оппонента и отводя его подальше от девочки. Как только мы отошли от нее на два шага, я метнул в своего противника портфель, который все еще держал в руке, и сразу же подшагнул вперед.

      Тот поднял руки, отбивая портфель в сторону, но на какой-то короткий миг потерял меня из виду, а я ушел не просто вперед, а вперед-вправо, раскачивая маятник тела, и на обратном ходу маятника выбросил руку, сжимая кулак так, словно бы держал в нем кружку. Хук. Правый хук, всей массой тела в челюсть, которую здешние японцы так и не научились прикрывать, не научились качать маятник, сбивать прицел, потому что хороший хук нельзя заблокировать, хук проходит любой блок, пробивает любые подставки, дробит челюсти и роняет на колени. С невероятным удовлетворением я почувствовал, как мой кулак попал по месту, и противник, отшатнувшись, упал навзничь. Я шагнул к нему, все еще сжимая кулаки, адреналин в крови так и хлестал ведрами, руки дрожали и в коленях обнаружилась слабость. Чертово слабое тело, подумал я, чего ты дрожишь, как теленок на бойне, возьми себя в руки, прекрати трястись. Убедившись, что противник не собирается вставать, я закрыл глаза и, сделав глубокий вдох, с силой выдохнул. И еще раз.

      – Ямасита-кун, – Ая-чан наклонилась над телом, – а почему Изаму-сан напал на тебя?

      – Что? – я взглянул на поверженного противника. Да, так и есть, Изаму-сан, один из тройки «отшельников» нашей школы.

      – Изаму-сан? – спросил я, увидев, как тот открыл глаза и начал оглядываться с недоуменным взглядом.

      – Как меня… Ох! – схватился он за голову, потом скривился и осторожно потрогал челюсть, провел языком по губе. Губа треснула, и по подбородку побежала струйка крови.

      Ая-чан безэмоционально протянула ему платок. Изаму некоторое время молча смотрел на протянутый платок, потом кивнул и взял его, вытер кровь, встал на ноги и отряхнулся. По его движениям было видно, что он вполне восстановился, контролирует свои движения, не шатается. Его глаза были ясные, без этой туманной поволоки, что бывает обычно у тех, кто еще не оправился от нокаута.

      Я пошевелил пальцами правой руки и невольно поморщился. Опять сбил себе костяшки. Впрочем, учитывая мою, вновь приобретенную регенерацию, скорее всего они перестанут меня беспокоить уже через минуту.

      – Ботаник-кун. Девушка Ботаника-чана. – Склонился в легком поклоне Изаму. – Прошу прощения, я не запомнил ваши имена. Меня зовут Изаму, я увлекаюсь боевыми единоборствами