Империя Волков. Жан-Кристоф Гранже

не узнала?

      – В первую секунду – нет. Потом все встало на свои места, в голове прояснилось.

      – Опиши мне точно, что ты почувствовала в то мгновение.

      Анна едва заметно повела плечами, прикрытыми шарфом в черных и золотисто-коричневых тонах.

      – Ощущение было странное, неуловимое. Как «дежа вю». Сбой длился всего мгновение, – Анна щелкнула пальцами, – а потом все наладилось.

      – Что ты подумала в тот момент?

      – Отнесла все на счет усталости.

      Акерманн что-то записал в блокнот и задал следующий вопрос:

      – Тем утром ты рассказала о случившемся Лорану?

      – Нет. Я не придала этому значения.

      – Когда произошел второй сбой?

      – Неделю спустя. Потом они стали повторяться.

      – И всегда были связаны с Лораном?

      – Да.

      – Но ты каждый раз все-таки узнавала его?

      – Да. Но постепенно этот сбой… Не знаю, как объяснить… Пожалуй, он длился все дольше.

      – И тогда ты поговорила с Лораном?

      – Нет.

      – Почему?

      Анна скрестила ноги, положила руки на колени, обтянутые темным шелком юбки, – они напоминали сейчас двух птиц с бледным оперением.

      – Мне показалось, это только осложнит ситуацию. И потом…

      Невропатолог поднял на нее глаза. Золото рыжих волос отразилось в стеклах очков.

      – Да?

      – Нелегко признаться в подобном мужу. Он…

      Анна спиной чувствовала присутствие мужа – он стоял за ее стулом, прислонившись к металлическому стеллажу.

      – Лоран становился для меня чужим.

      Врач, почувствовав смятение Анны, предпочел сменить тему:

      – С другими людьми проблема узнавания возникает?

      – Иногда… – Анна колебалась. – Но очень редко.

      – С кем, например?

      – С торговцами в квартале. И на работе. Я не узнаю некоторых клиентов, причем постоянных.

      – А друзей?

      Анна сделала рукой неопределенный жест.

      – У меня нет друзей…

      – Как обстоит дело с членами семьи?

      – Мои родители умерли. Остались только дяди и двоюродные братья где-то на юго-западе страны. Мы не видимся.

      Акерманн сделал еще несколько пометок в блокноте. Его лицо, застывшее, как резиновая маска, не выдавало никаких эмоций.

      Анна терпеть не могла этого типа: близкий друг семьи Лорана, он иногда ужинал в их доме, но в любых обстоятельствах хранил ледяную невозмутимость. Конечно, если никто не затрагивал его излюбленной темы – работы мозга и системы когнитивного общения человека. Тогда все мгновенно менялось: он возбуждался, воспламенялся, размахивал длинными ручищами в рыжих волосах.

      – Итак: главная проблема – лицо Лорана? – Акерманн возобновил допрос.

      – Да. Он самый близкий мне человек. Именно его я вижу чаще всех остальных.

      – У тебя есть другие проблемы с памятью?

      Анна прикусила нижнюю губу. Задумалась, сомневаясь. Наконец ответила:

      – Нет.

      – С ориентацией в пространстве?

      – Нет.

      – С