Империя Волков. Жан-Кристоф Гранже

менял другой. Зеленый. Оранжевый. Розовый… Потом зеркало потухло.

      Анна лежала неподвижно, вытянув руки вдоль тела, как в саркофаге. В нескольких метрах слева она различала размытый силуэт стеклянной кабины, где находились Эрик Акерманн и ее муж Лоран.

      Анна представляла, как они отслеживают на экранах деятельность нейронов ее мозга, и чувствовала себя объектом слежки. Как будто грабители влезли ей в башку и вот-вот изнасилуют.

      В наушнике раздался голос Акерманна:

      – Очень хорошо, Анна. Теперь квадратики оживут. Ты должна будешь просто описывать их движения, используя в каждом случае всего одно слово: вправо, влево, вверх, вниз…

      Геометрические фигуры тут же ожили, складываясь в изящную текучую разноцветную мозаику, похожую на аквариум с крошечными рыбками. Анна сказала в микрофон:

      – Вправо.

      Квадратики сместились к верхней границе рамки.

      – Вверх.

      Так продолжалось несколько минут. Анна произносила слова медленно и монотонно, пребывая во власти оцепенения.

      Жар, исходивший от зеркала, еще больше притуплял чувства.

      Скоро она соскользнет в сон.

      – Так, замечательно. – Голос Акерманна в наушнике вернул Анну к реальности. – Теперь я прокручу тебе историю, рассказанную на разные лады. Слушай каждую интерпретацию очень внимательно.

      – Что я должна говорить?

      – Ничего! Ни слова. Просто слушай.

      Через несколько секунд зазвучал женский голос. Текст произносился на иностранном языке, судя по звучанию – восточном.

      Короткая пауза. И снова та же история, теперь – по-французски, но без соблюдения каких бы то ни было правил: глаголы употреблены в неопределенной форме, артикли не согласованы…

      Анна попыталась разобраться в этом нелепо-нескладном языке, но зазвучала следующая версия. Какие-то дикие, бессмысленные слова вплетались во фразы… Что все это значит?

      Внезапная тишина почти оглушила Анну, еще глубже вдавив ее во тьму тесной трубы томографа.

      И снова Акерманн:

      – Следующий тест… Ты слышишь название страны и сразу же называешь столицу.

      Анна хотела ответить, что поняла, но в наушнике уже звучало первое название:

      – Швеция.

      Она мгновенно ответила:

      – Стокгольм.

      – Венесуэла.

      – Каракас.

      – Новая Зеландия.

      – Окленд. Нет: Веллингтон.

      – Сенегал.

      – Дакар.

      Названия городов всплывали в памяти автоматически, но Анна была довольна своими результатами: значит, ее память не совсем утрачена. Но что видят на экранах Акерманн и Лоран? Какие зоны ее мозга активируются?

      – Последний тест, – объявил невропатолог. – Перед тобой появляются лица людей, и ты их называешь по именам – громко и максимально быстро.

      Она где-то читала, что самый простой знак – слово, жест, визуальная деталь – может стать спусковым механизмом фобии, тем, что психиатры называют тревожным сигналом. В ее случае таким «звоночком» стало слово «лицо». Анна задыхалась, в желудке начались спазмы, руки-ноги одеревенели, в горле саднило…

      На зеркале возник черно-белый портрет женщины. Белокурые локоны, надутые губки, родинка на верхней губе. Это легко:

      – Мэрилин Монро.

      Фотографию сменила гравюра. Угрюмый взгляд, квадратная челюсть, волнистые волосы:

      – Бетховен.

      Круглое, гладкое, как бонбоньерка, лицо, узкие, в лучиках морщин, глаза:

      – Мао Цзэдун.

      Анна удивлялась легкости узнавания. Новые лица: Майкл Джексон, Джоконда, Альберт Эйнштейн… Она словно смотрела на проблески «волшебного» фонаря. И отвечала уверенно, без задержки. Волнение отступало.

      Но внезапно произошел сбой: мужчина лет сорока, моложавый, глаза навыкате. Белокурые волосы и светлые брови подчеркивали юношески застенчивое выражение лица.

      Страх электрической волной прокатился по телу, причиняя ей почти физическую боль. Лицо на портрете было чем-то знакомо, но никакое имя, никакое четкое воспоминание с ним не связывалось. Ее память превратилась в черный туннель. Где она видела это лицо? Он актер? Или певец? Или просто случайный встречный? На зеркале появилась фотография человека в круглых очках, теперь в полный рост. Анна произнесла пересохшими губами:

      – Джон Леннон.

      Леннона сменил Че Гевара, но Анна произнесла:

      – Эрик, подожди!

      Калейдоскоп продолжал крутиться. Сверкнул кислотно-яркими красками автопортрет Ван Гога. Анна схватилась за микрофон:

      – Прошу тебя, Эрик!

      Изображение застыло. Анна ощущала, что свет и тепло, исходящие от зеркала-экрана, отражаются от ее кожи. Выдержав паузу, Акерманн спросил:

      – Что такое?

      – Человек, которого