Лёд и Серебро. Диана Александровна Вурзель

потока белых халатов ее начинает тошнить. Она не смогла ничего объяснить маме, когда та выбежала из дома, услышав, как Хэвен кричит. Не смогла объяснить докторам, из-за чего бабушке стало плохо. Она и себе то не может объяснить, что произошло.

      – Хэвен, – мама подходит к ней и кладет руку на плечо. Жест, который должен ее успокоить, но Хэвен он только нервирует. – Бабушка в порядке, скоро ей может стать лучше.

      "Может стать лучше. Может."

      – Что с ней? – Хэвен пугается того, как хрипло звучит ее голос.

      – Доктор сказал, это был инфаркт. Милая, ей восемьдесят два года, в ее возрасте такое часто происходит.

      Хэвен готова с ней поспорить. Такое точно происходит не часто.

      Она вызывается провести ночь в больнице. Джек заболевает, и она уговаривает маму оставить ее в больнице одну, аргументируя это тем, что малышу она сейчас нужна больше, чем ей.

      С этим сложно не согласиться, и мама уступает.

      Полная медсестра с по-детски пухлыми розовыми щеками и широкой доброжелательной улыбкой приносит ей теплый плед и коробку кокосового печенья. Есть ей сейчас хочется меньше всего, но она берет коробку, чтобы не обидеть женщину.

      Хэвен закрывает окно в палате, кутается в плед, но все равно мерзнет.

      В наушниках тихо играет песенка из какого-то старого черно-белого фильма, постепенно убаюкивая ее, и, как в зияющую яму, Хэвен проваливается в неспокойный сон.

      В щель под дверью просачивается тусклый электрический свет. Губы сухие, и жажда ощущается физической болью в горле. Она поднимается с кресла, разминает затекшее запястье и выходит в коридор. Тусклый свет исходит от одной-единственной работающей лампы на потолке, поэтому оба конца коридора пропадают в темноте. В правом конце коридора должен стоять кулер с водой; она заметила его еще днем.

      Хэвен ежится от холода. Разве в больнице может быть так холодно?

      – Ты хотела пить?

      Она резко оборачивается и чуть не охает от неожиданности.

      Красивая белокурая медсестра улыбается ей и протягивает пластиковый стаканчик с водой.

      – Спасибо. Я как раз ее искала, – мямлит Хэвен и тянется к стакану.

      Стаканчик падает, вода с плеском разливается по полу. Медсестра смотрит ей прямо в глаза, а сердце Хэвен пропускает удар.

      Прежде чем понять, что она говорит, она задает вопрос:

      – Почему Вы принесли мне воды?

      Ее голос хриплый и надтреснутый. Он звучит так жалко, словно мольба.

      Медсестра склоняет голову набок, и этот жест рождает в груди у Хэвен беспричинный страх.

      – А разве ты не хотела пить?

      И медсестра уходит, оставив ее, в конец запуганную и растерянную, стоять в коридоре в луже воды.

      Сейчас Хэвен понимает, если она в чем-то и уверена, так это в причине упавшего стаканчика.

      Руки медсестры.

      Холодные как снег.

      Глава 7. Штиль перед бурей

      Четыре столетия назад…

      Папа застывает в дверях, на его лице читается смесь эмоций, но основная из них – страх.

      За