Воины Игры 4. Сын Императрицы. Марина Ушакова

Когда-нибудь и ас, и его брат змей времени воплотятся на Войоре. Или уже кто-то из них здесь? Тогда почему они не останавливают соприан пта?

      Как и предполагала Аффилла, атаки после посещения принцессы Фортегсия резко пошли на убыль. Мохваны и войори получили возможность чаще выбираться из пещер, чтобы обследовать местности, восстановить утерянную связь с урханами и металлическими крошечными шпионами, запущенными в небеса ещё со времен войны с х-игроками и смердами, и добывать достаточное количество продовольствия. Сердце Войора стало биться спокойнее, позволяя войори снова войти в контакт с древесными драконами. На прогалинах, между морями лениво колышущихся морей прозона, снова возникли липкие строения скиров и нироскиров, забитые запасами еды и воды. Очень медленно, но планомерно воинства войори, мохванов и псов выжигали прозон, освобождая вокруг горного хребта землю. Пядь за пядью.

      На освобожденные земли высаживались молодые деревца ллояров, привезённые храмовниками из далеких лесов, ещё не тронутых прозоном. Между ллоярами дети рассыпали зубы давно почивших урханов, в надежде на возрождение леса урханцириусов. Кримы роняли икру, пролетая над выжженными землями. Первые ростки сотусов были встречены радостными криками и праздником. Маленьких котят-угзи приходилось ловить, чтобы те в пылу радости не сорвали хрупкие и нежные ростки целительного растения.

      По буграм после очередного весеннего дождя внезапно поднялись шапки камнеломок, вызывая своим чудесным ароматом и розовыми маленькими цветками слёзы счастья на глазах войорских женщин и девушек. Они верили, что возрождение цветов любимых – это знак покровительства Огли и Вардара.

      После нескольких попыток прорваться к разрушенному городу храмов жрецам, наконец, удалось это сделать не без помощи миттеров. Войори и мохваны нуждались в лабораториях и исследовательских комплексах, скрытых в подземельях, где они, едва не теряя сознание от горя, обнаружили горы тел, погибших от голода и прозона сестёр-жриц.

      В двенадцать лет Сиббиха призвали служить главным жрецом, и именно ему пришлось с Маджраем и нироскирами провожать души сестёр нежными перезвонами сналлов. После ритуала, мальчик закрылся в келье и разрыдался. Много позже он вышел в середину разрушенного амфитеатра и призвал братьев к службе. Его сильный голос подхватили остальные жрецы, поднимая к небу столпы призрачного сияния. После службы, Сиббих поднял руки, призывая братьев остаться и выслушать его.

      – Вам придётся выбрать другого главного жреца. Я понял, что путь, выбранный вами для меня не мой. Мой путь в служении живому богу, а не светилам, находящимся так далеко, что они не знают, какие беды обрушились на наш мир.

      – О чем ты говоришь!?

      Жрецы потрясённо переглядывались, сбрасывая с голов капюшоны, что канонами разрешалось делать только на совете.

      – Вот о чём, – Сиббих поднял голову и, медленно стянув капюшон, распахнул глаза. На