Корреспондент. Ольга Халдыз

не проблема, я тюрколог. Можете обращаться ко мне по любому вопросу.

      В одном научно-исследовательском институте, куда он пришёл однажды к бывшему однокласснику, Андрей видел изобретение, представляющее из себя крутящийся куб, внутри полый, но с расположенными под разными углами зеркалами. Когда крутанёшь и заглянешь в него, твоё отражение вертится в бешеной пляске, многократно повторяя себя. Сейчас с Андреем происходило что-то подобное. Только перед ним был не зеркальный куб, а пухленькая Таня.

      Андрей достал из кармана маленькую записную книжку с трофейной серебристой ручкой, круглым почерком вывел телефон редакции, вырвал страничку и дал Татьяне.

      – Всегда к вашим услугам.

      Она взяла листок за противоположный край. Полсекунды они вдвоём держались за этот листок. Обоим стало неловко, и они одновременно его отпустили. Он упал на пол. Оба нырнули под стол его поднимать. Получилось ещё более нелепое замешательство. Ни одному, ни другому не пришло бы в голову, как выйти из этого конфуза. Ситуацию спас подошедший к ним увалень пресс-атташе Степан Степанов.

      – Здравствуйте, Татьяна! Привет, пресса! А вы не возражаете, если я у вас Андрея ненадолго украду? – спросил, прищурившись, дебелый дипломат.

      Таня приподняла плечи, мол, «как хотите, дело ваше». Андрей и Степан пожали друг другу руки и отошли в сторону.

      Пресс-атташе заговорщически склонился над ухом Андрея.

      – Если я сейчас срочно не покурю трубку с хорошим человеком, то жизнь не жизнь, – сказал Степанов озорно.

      Они вышли. Абсолютно дурацкое, но непреодолимое положение. Андрею хотелось остаться в белом зале приёмов, но со Степановым тоже надо было идти в серую курилку. Уходя, он грустно улыбнулся Татьяне, её пухлые губы тоже слегка растянулись в ответ.

      – И всё же, что ни говори, лучший табак – кубинский, а самый верный приятель – Табак, неизменно, на моё счастье, курящий трубку.

      Степанов умело пощекотал тщеславие Андрея. Тот в свою очередь благодарно принял каламбур. Ему хотелось, чтобы его любили, с ним считались. Был бы и не против чтобы ему поклонялись, когда он создаст что-то действительно великое, стоящее.

      – А я всё-таки брошу курить, думаю, – набивая в трубку «кубинку», отозвался Андрей.

      – Не смей даже думать, – возразил Степанов. – Я с сигаретной челядью не могу обсудить нарезку табака. Не покидай меня. Мне тут латакию обещают привезти. Угощу.

      – Хм, это что? Это из приграничных с Сирией территорий?

      – Из самой Сирии. Представляешь, аромат костра, едва уловимые нотки трав и дерева! Шарман!

      – Се жёли, монсьё! Ты пробовал уже, должно быть?

      – Нет. Но предвкушаю.

      Оба глубоко вдохнули носом, затянулись и рассмеялись, выпуская клубы дыма с синеватым отливом.

      – Ах, вот ты где? – в курилку зашёл коллега Степанова и, склонившись к его уху, что-то сказал.

      Степанов засуетился, собирая курительные принадлежности.

      Когда Андрей вернулся в зал приёмов, он размашистыми шагами направился к