S-T-I-K-S. Пройти через туман IV. Алексей Елисеев

медленно покачал головой, оглушённый новостью. Как-то привык воспринимать всё со своей стороны. Внешники для меня всегда были кровавыми упырями. Никогда не задумывался над их мотивами.

      – Неандертальцы тоже умели больше, чем кроманьонцы – наш вид человека разумного, – позволил себе не согласиться я, – Неандертальцы были выносливей и сильней. Они прекрасно охотились на мамонтов. Судя по всему, это были бойцы, ломавшие медведю хребет голыми руками. Мы все знаем, что с ними случилось.

      Офицер молча смотрел на меня через стекло в упор.

      – Те, кто не смешался с предками современных европейцев – вымерли. Вымерли сами по себе. Понимаешь? Менее приспособленные, но организованные стали более многочисленными и заняли лучшие и большие территории…

      Сам поняв, что растёкся мыслью, я продолжил:

      – Те, кто держался друг за друга – победили. Прятаться – не выход. Играть от обороны почти всегда проигрышная стратегия, – я пожал плечами, – Кто лучше, кто хуже приспособлен – покажет ближайший миллион лет эволюции. Я столько не проживу, потому не хочу ломать на эту тему голову. С этим пусть разбираются антропологи и генетики. Иммунные уже не люди. Мутанты – другие внешники нас так и называют. Мне жаль твою дочь, как и других детей, однако я не вижу ни единого способа, как могу помочь ей. Я не тот, кто может ей помочь, капитан. Если вам что-то нужно, делайте это сами.

      Дорохин ухмыльнулся одними кончиками губ, но совсем не весело.

      – Да ну? – хмыкнул он.

      – Меня сидение под замком не делает счастливей… Да никого не делает! А выезжать на рейды через КПП по пропускам? Это вообще не вариант, – продолжал я, – Что дальше? Нас, как собак за любую оплошность будут сажать в ошейниках на цепь? А если завтра комендантом лагеря станешь не ты, а кто-то другой? И он в один прекрасный момент решит не выпускать, например, меня, так как я ценная динамо-машина, заменяющая собой атомный реактор?

      Я перевёл дыхание и в звенящей тишине продолжил:

      – Нет, капитан. Пока мы в лагере, мы под неусыпным надзором большого брата, так? Но какие у вас цели? Куда вы ведёте нас? Чего добиваетесь? Да, вы помогли нам расправиться с пиковыми. Спасибо. Но меня не покидает подозрение, что вы и датчане банально боретесь за власть в регионе? – я пожал плечами, – Сражаться я буду только за себя и своих, а их по пальцам рук можно пересчитать, и ещё останется. Я сам по себе.

      Пока я выдохся и замолчал, инициативу вновь перехватил Медведь.

      – Что с ваша дочь? – уточнил он.

      Я понял, что вопрос задан с подвохом. Мой крестник пытается применить свой новоприобретённый Дар ментата. Ведь в хосписе можно разным заниматься, например быть главврачом или санитаром. Да мало ли?

      – Белокровие…

      – Это опасная… – он замешкался, подбирая слово, – Эээ… Недомогание…

      – Это смертельная болезнь, американец, – возразил ему капитан, – Доктора дают прогноз в три года. Это моя личная драма, а знаешь, сколько ещё неизлечимых детей в том хосписе? А сколько по стране таких заведений?

      – Много, –