Отпущу свою душу на волю…. Юрий Поликарпович Кузнецов

лежал и глядел на обои,

      Вспоминая лицо дорогое.

      И потёки минувших дождей

      На стене превратились в людей.

      Человек в человеке толпится,

      За стеною стена шевелится.

      – Дорогое лицо, отпусти!

      Дай познать роковые пути.

      Невозможные стены и дали

      Не такой головой пробивали… —

      Так сказал и во тьме растворился

      Тот, который ушедшим родился.

      Он пошёл по глухим пропастям,

      Только стены бегут по пятам,

      Только ветер свистит сумасшедший:

      – Не споткнись о песчинку, ушедший!

1973

      «Надоело качаться листку…»

      Надоело качаться листку

      Над бегущей водою.

      Полетел и развеял тоску…

      Что же будет со мною?

      То ещё золотой промелькнёт,

      То ещё золотая.

      И спросил я: – Куда вас несёт?

      – До последнего края.

      1973

      «Ночь уходит. Равнина пуста…»

      Ночь уходит. Равнина пуста

      От заветной звезды до куста.

      Рассекает пустыни и выси

      Серебристая трещина мысли.

      В зёрнах камня, в слоистой слюде

      Я иду, как пешком по воде.

      А наружного дерева свод

      То зелёным, то белым плывёт.

      Как в луче распылённого света,

      В человеке роится планета.

      И ему в бесконечной судьбе

      Путь открыт в никуда и к себе.

      1974

      «Ты чужие слова повторяла…»

      Ты чужие слова повторяла,

      И носила чужое кольцо,

      И чужими огнями мигала,

      И глядела в чужое лицо.

      Я пришёл – и моими глазами

      Ты на землю посмотришь теперь,

      И заплачешь моими слезами,

      И пощады не будет тебе.

      1973

      Гимнастёрка

      Солдат оставил тишине

      Жену и малого ребёнка

      И отличился на войне…

      Как известила похоронка.

      Зачем напрасные слова

      И утешение пустое?

      Она вдова, она вдова…

      Отдайте женщине земное!

      И командиры на войне

      Такие письма получали:

      «Хоть что-нибудь верните мне…»

      И гимнастёрку ей прислали.

      Она вдыхала дым живой,

      К угрюмым складкам прижималась,

      Она опять была женой.

      Как часто это повторялось!

      Годами снился этот дым,

      Она дышала этим дымом —

      И ядовитым, и родным,

      Уже почти неуловимым.

      …Хозяйка новая вошла.

      Пока старуха вспоминала,

      Углы от пыли обмела

      И – гимнастёрку постирала.

      1974

      Четыреста

      Четыре года моросил,

      Слезил окно свинец.

      И сын у матери спросил:

      – Скажи, где мой отец?

      – Пойди на запад и восток,

      Увидишь,