Дочь убийцы. Виктория Балашова

действия находят поддержку свыше.

      Джейн старалась понять, что ей говорит муж, но у нее не получалось. Все голоса, близкие и далекие, сливались в один постоянный, непрекращающийся гул. Она забывалась на некоторое время сладкой дремой, из которой ее выдергивал чей-то громкий голос или прикосновение руки Генриха. В такие мгновения королеве хотелось умолять их оставить ее в покое: «Я родила вам наследника престола. Я сделала все, что могла. И даже больше того, что могла. Позвольте мне удалиться. Тихо, никому не мешая, удалиться и немного отдохнуть».

      Но ее никто не слышал. Только Бэт хотелось подойти чуть ближе и как-то поддержать мачеху. Она видела в ее глазах боль и страдания, но не понимала, почему они там поселились. Их взгляды иногда пересекались и две женщины посылали никому не ведомые сигналы. Маленькая ловила их и в бессилии что-то предпринять начинала покусывать ногти. Старшая с облегчением вздыхала, понимая, что хоть кто-то пытается ей сопереживать, и начинала кусать итак уже донельзя искусанные губы…

      Долгий вечер подходил к концу. Генрих проводил жену в ее спальню, не пытаясь настаивать на близости.

      – Дорогая, мы можем и подождать. Сын родился, и тебе стоит собраться с силами, чтобы произвести на свет других детей, – объявил он Джейн у входа в комнату, нежно прикасаясь губами к ее руке, – отдыхай. У тебя есть время.

      Она вошла к себе и обессилено села на кровать. Фрейлины осторожно снимали с нее тяжелое, бархатное платье, украшения и заколки, крепившие замысловатую прическу на голове. С плеч спал немыслимый груз, волосы рассыпались по спине и наступило долгожданное облегчение. Джейн мгновенно заснула, а врач обеспокоено дотронулся рукой до ее лба. Жар не спадал.

      На следующий день ей стало хуже. Казалось бы, куда уж хуже? Но теперь глаза Джейн совсем не открывались, а рука, раньше отзывавшаяся на прикосновение Бэт, оставалась бессильно лежать на простыне. Жар спал, но телу это не принесло долгожданного облегчения, оно будто уснуло, перестав посылать сигналы вовне.

      – Ваше величество, – к Генриху осмелился обратиться герцог Сеймур, дядя Джейн, – вам, наверное, следует навестить вашу жену. Она умирает.

      Генрих с удивлением посмотрел на посетителя.

      – Умирает? – переспросил он, словно его будили ото сна. – Вчера все было в порядке. Она присутствовала на торжестве, посвященном рождению нашего сына и чувствовала себя прекрасно. О чем вы говорите? – Генрих сердился. Что происходит? Жена, которая его устраивала во всем, собиралась покинуть этот мир в самый неподходящий момент! Разве он ее велел казнить? Отправить на эшафот? Аннулировать брак? Разве он был чем-то недоволен? Как можно выполнять приказ, который никто не отдавал?

      – Врачи говорят, что ничего уже нельзя сделать. Она не приходит в сознание, – пробормотал герцог, пятясь к двери.

      Генрих схватился за голову. Берет, украшенный пером и несколькими драгоценными камнями, соскользнул на пол. Странные видения начали появляться перед глазами короля: