Тропинки памяти. Алексей Зверев

Когда он приземлился прямехонько на березу, я очень пожалел, что плохо лазаю по деревьям.

      На следующий день Ася обедала у нас. Она съела бульон с манкой и, извинившись, сообщила, что больше не может, она объелась. А я съел котлету с молодой картошечкой и укропом. Потом мы долго играли в Джунгли, оккупировав хозяйские кусты сирени. Нам помогал мой любимый плюшевый медведь Желток. Ели дефицитную воблу. Асе, естественно досталась спинка и икра, а мне голова и ребра. До одури и головокружения качались в Асином дворе на веревочных качелях.

      «Я качался в далеком саду

      На простой деревянной качели.

      И высокие, темные ели

      Вспоминаю в туманном бреду…»

      Я любил смотреть в папин геологический бинокль на Асин балкон. Иногда она выходила на него, непременно в розовом платье. В голове рождались очень плохие стихи:

      Девочка в розовом платье,

      Розы живой лепесток…

      Дальше не получалось…

      Ну ладно…

      Это все останется в веках,

      Мальчик с книжкой Диккенса в руках,

      В девочку соседскую влюбленный…

      И еще:

      Стемнеет, и в Ее саду

      Зажгутся ласковые окна,

      И ливня липкие волокна

      Змеясь, по стеклам поползут…

      Главным праздником лета, примирявшим меня с неминуемой разлукой, был Асин день рождения в конце августа. Я дарил ей конфеты, жвачку, собственные рисунки и комиксы про Дональда Дака. Ася краснела, кокетливо поправляла очаровательный беретик, и спрашивала, указывая на нарисованные мною цветы: «Это мак?» На дне рождения было все: и торт, и апельсины и жмурки, играя в кои, я ловил только Асю, и самодельные фейерверки и китайские ракеты. Меня очень любил Асин младший брат Костя. «Старшая сестра подавляет!» – жаловался мне он. «Ну, у тебя очень хорошая старшая сестра!» – отвечал я. Играли в жмурки, поймав Асю, я попытался ее обнять. «Ну что ты вцепился!» – зашипела она. «Извини…» – испуганно ответил я и разжал руки.

      В конце концов, мы просто дружили. Я был допущен в ее дом, меня полюбила Асина мама, и даже похожий на черта черный кот Тихон мурлыкал, здороваясь со мной. Помню, как мы вместе смотрели по телевизору бесконечный и прекрасный польский сериал «Четыре танкиста и собака».

      Шли годы. Мы перестали снимать дачу в Ново-Дарьино. По ночам я выкашливал и выплакивал из себя любовь к Асе. И вот мы поехали на два дня в Дарьино. Ася сама увидела меня и пришла в гости. «Привет» – сказала она, садясь в кресло качалку и соблазнительно закидывая ножку на ножку. «Господи, как же я был в тебя влюблен!» – только и смог ответить я. «Я тоже» – прошептала Ася. Потом мы пошли гулять в поле, и воровали колхозную кукурузу. Тихоня Ася стала болтушкой. Она в красках рассказывала мне, как ездила к отцу в Женеву. Это была какая-то другая Ася. И что-то ушло…

      – Давай как-нибудь сходим в театр, – сказал я на прощанье.

      Через два года, незадолго до моей свадьбы, раздался телефонный звонок.

      – Привет, это Ася. Я просто хотела сказать.