Петля и камень в зеленой траве. Евангелие от палача. Георгий Вайнер

суд не хочите? А с партбилетом в зубах к товарищу Пельше? А вообще, рожей по дерьму? Как? Нравится?!

      – Что же делать? – спросил я растерянно. – Они ведь в милицию пойдут?

      – Этого нельзя допустить, – отрезал Красный.

      – А освидетельствование? Это же официально? – закричал я.

      Красный поморщился:

      – Не впадай в истерику. Ты человек юридически безграмотный…

      – А какая тут нужна грамота?

      – Изнасилование относится к делам частного обвинения – оно не может быть возбуждено без жалобы потерпевшей. Пока они не пошли в милицию – еще можно все уладить…

      – Как уладить? Зашьем ее… обратно? Что тут можно уладить? Там, небось, вся эта изнасилованная семья по потолку бегает! Они Антона с Димкой в порошок сотрут!

      – Не сотрут! – твердо взмахнул узкой острой головой Красный. – Я уже говорил с отцом…

      – Да-а? И что?

      – Сейчас мы с тобой поедем к ним.

      – К кому? – не понял я.

      – К потерпевшей. И к ее замечательным родителям. Ее зовут Галя Гнездилова, а его – Петр Семенович.

      – А я-то зачем поеду? В каком качестве? Подтвердить породу? Или оценить качество работы?

      Красный терпеливо покачал головой, смотрел на меня с отвращением.

      – Алеша, ты – писатель, хоть и не генерал, но все же с каким-то имечком. Поэтому ты и будешь главным представителем всей вашей достойной семейки. Они ни в коем случае не должны знать, что Антон – начальник главка, иначе нам с ними никогда не расплеваться…

      – Ничего не понимаю, бред какой-то. Они что – писательского племянника пожалеют, а сына начальника главка загонят за Можай? В чем тут логика?

      – Мы их с тобой не будем просить о жалости. Мы им предложим ДЕНЕГ! – сказал он сухо и отчетливо. Будто дрессировщик щелкнул шамберьером над ухом бестолкового животного.

      – Денег? – переспросил я ошарашенно. – А почему ты думаешь, что они возьмут у нас деньги? Почему ты решил, что они хотят денег?

      Красный коротко хохотнул:

      – Алеша, не будь дураком – денег все хотят. И деньги могут все.

      – Так-таки все?

      – Все. Если бы у меня вот здесь лежало сто тысяч, – он почему-то показал на маленький верхний карманчик куртки, – я бы вас всех купил. И продал бы, да, боюсь, покупателя не найти…

      – Черт с тобой и со всеми твоими куплями-продажами. Но почему я должен предлагать ему деньги? А не Антон?

      – Потому что ты как бы свободный художник – личность нигде не служащая, беспартийная, состоящая в одинаково бессмысленной и почтенной для дураков организации – Союзе писателей. Поэтому наш контрагент сообразит, что если мы не сойдемся в цене, то допечь он тебя никак не может, а деньжата при тебе останутся.

      – А Антон?

      – Антон – крупный деятель, член партии. Если эта история выплывет на свет, он сгорит. Поэтому изнасилованный папа, при некоторой напористости, разденет его до исподнего и доведет до полного краха. Ты пойми, что речь сейчас даже не о Димке, а обо всей карьере Антона…

      – А