Ольга. Уроки престольного перволетья. Анна Влади

лишает приверженцев веры греческой.

      – Я не ведаю, князь, про затеи греков с хазарами, – отозвался Андимир. – Знаю лишь, что войны открытой кесарь не замышляет, едино прочь гонит из Царьграда жидов.

      Чуть позже, когда нарочитые мужи употребили изрядно хмельного мёда, взгляды Андимира на Ольгу стали более явными и нескромными.

      – Князь, позволь и княгиню твою почтить даром? Я сразу-то не додумался, не знал, врут-не врут про супружницу-то…

      – Ну, почти…

      Иноземный воевода самолично пожаловал Ольге в дар серебряную с голубым самоцветом застёжку на плащ, которую спешно принёс ему подручный отрок.

      – Позволь узнать, князь, как обращаться можно к княгине? Как величать достойную супругу твою?

      – Олёна. Прекрасная. Так звать-величать, – отрезал князь.

      Ольга покосилась на него. Игорь как будто желал осадить варяга, умерить его любопытство и нескромное внимание к супруге, но вместе с тем не смог отказать себе в удовольствии побахвалиться.

      – Слыхал я у греков одну баснь про жену с подобным именем. То была великая волшебница и царица… – задумчиво промолвил Андимир, не вняв намёкам князя. – Только вот, бают, из-за неё разгорелась нешуточная брань меж мужей, – насмешливо добавил варяг.

      – Я тоже слыхал ту баснь. Но то у греков, а мы, русь, сами, коли надобно будет, приведём себе жён из заморских походов. Спой-ка нам, Лучезар, про Волха Всеславьича.

      Княжеский игрец на гуслях завёл долгую, старинную песнь про богатыря Волха, рождённого смертной женой от волшебного змея. Волх, как и положено в баснях, рос – день за год и вырос воеводой, умелым не только в ратном деле, но и в искусстве оборачиваться и зверем, и птицей, и рыбой. Прознав о коварных намерениях хазарского царя пойти воевать русскую сторону, Волх упредил врага. Поочерёдно оборачиваясь то птицей, то зверем, Волх тайно проник в стольный град противника, погрыз тугие луки, искусал быстроногих коней, а следом сам со своей дружиной двинулся во вражеские земли. Достигнув неприступных стен хазарского стольного града, Волх превратил своих гридней в муравьёв…

      Молодой Волх догадлив был,

      Обернулся сам малой мошечкой,

      А дружину всю – добрых молодцев –

      До единого обернул да в мурашечек.

      Ползли мурашечки быстроногие,

      Пробирались за стены белокаменны,

      А мошечка малая поверх железных врат

      Летела прямиком да на царский двор.

      У палат кагана иудейского

      Собралась вся рать муравьиная.

      Волхом вспять обернулася мошечка,

      В удальцов обратились мурашечки.

      Говорит им Волх Всеславьеич:

      Вы ступайте-ка, удальцы мои молодцы,

      Прогуляйтеся по царству иудейскому,

      Напоите мечи вражьей кровушкой.

      Не щадите ни старого, ни малого.

      Пощадите токмо молодушек,

      Красных жёнушек, дев-лебёдушек,

      По выбору числом семитысячным.

      Сам же Волх в палаты направился,

      В расписные, золотые горницы,

      Где