Блэк Виллидж. Лутц Бассман

ничего нет.

      – Меня послали именно сюда, – с гордостью объяснил человек. – Оградить Партию.

      – Партия может разобраться самостоятельно, – сказал Блумкинд. – Она и не такое видывала.

      – Да ну, – снова усомнился человек.

      – И как ты собираешься с ними, этими варанами, договориться? – поинтересовался Блумкинд.

      – Вот этой палкой, – сказал человек.

      Он помахал чем-то, но вокруг было слишком темно, и Блумкинд не смог ничего разобрать.

      – А вы член Партии? – спросил человек. – Член Исполнительного комитета?

      – Да, – сказал Блумкинд. – Блумкинд, член Исполкома.

      Какую-то долю секунды человек колебался, затем обрушил на голову Блумкинда то, что оказалось железной дубинкой, и раскроил ему череп, затем, когда тело безвольно сползло к его ногам, еще несколько раз изо всех сил ударил его по голове, затем положил палку на землю и оттащил Блумкинда к мусорным бакам, затем вернулся к двери, открыл ее и начал подниматься по лестнице. Здесь было еще темнее, чем во дворе. Он добрался до пятого этажа, проник в самый настоящий лабиринт замкнутых темных коридоров, потом ввалился в ярко освещенный зал и сощурил глаза, пытаясь умерить грубый напор электричества на свою сетчатку.

      – А, – сказал кто-то. – Не хватало только Крейцера. Теперь можно начинать.

      Вокруг стола собралось восемь человек. Крейцер уселся на свободное место, справа от Степняка, председателя собрания.

      – Скажи-ка, Крейцер, – сказал тот, наморщив нос, – почему ты смердишь, аки дикий кабан?

      – Варан, – поправил Крейцер. – Мне пришлось целый час торчать в закутке с этими тварями. Она заполонили весь квартал. На ферме их упустили.

      – Ты дожидался Блумкинда? – спросил Бутрос, один из заседателей.

      – Да, – подтвердил Крейцер, и на его лице не дрогнул ни один мускул.

      Собравшиеся сосредоточили на нем все свое внимание. Так как он ничего не добавил, ничего не рассказал, Ночкин, второй заседатель, прервал тишину.

      – Ну и? – спросил он.

      – Все кончено, – сказал Крейцер. – Проблема урегулирована. Блумкинд больше не нагадит.

      – Этот паразит, – прокомментировала Джабинская, единственная женщина на собрании.

      – Этот похотливый варан, – пошутил Ночкин.

      Никто не подхватил шутку, никто не среагировал на намек, все словно слегка насупились. Установилась тишина. Собравшиеся размышляли о политически карикатурной фигуре Блумкинда, а Крейцер, со своей стороны, вспоминал хруст его лба, его теменных костей и челюстей, на которые он обрушил свою железную дубинку, чтобы выбить жизнь из неподвижной туши Блумкинда.

      – Ты и в самом деле очень воняешь, – сказал региональный представитель Улановский.

      Крейцер скривился.

      – В следующий раз, – сказал он, – вместо того чтобы торчать в говне ради ликвидации предателя, я приму ванну с благовониями,