Бывает и так. Сергей Данилов

переулками старой Москвы, путающимися и теряющимися в собственных многочисленных переплетениях. Высшая покровительница умилённо улыбалась, наблюдая за этими созданиями, сумевшими найти друг друга с её помощью. Но радовалась она недолго и вскоре с особым вниманием, расширив диапазон, усилив звук и убрав помехи в следящей аппаратуре, стала прислушиваться к диалогу. Да-да, она не ослышалась: в нём действительно появились нотки прощания.

      «Всё-таки люди категорически неисправимы! Подбрасываешь им под нос добрую пригоршню счастья, делаешь всё возможное и невозможное, чтобы ничто не помешало первым росткам чувств, а они через какие-то несколько часов прощаются, даже не договорившись о новой встрече. Полная бестолковость! Детская инфантильность! Катастрофическое непонимание жизни! Чему их только учат столько лет подряд в средних и высших учебных заведениях! – небесная направляющая в сердцах схватилась за голову. – Мало того, ведь это в канун Нового года! Ты преподносишь им нечто особенное, долгожданное, возможно, даже вечное. Но они не верят ни во что чудесное и ведут себя, словно слепые котята: их тычут в блюдце с молоком, а они отворачиваются – и снова просят есть». Очень расстроилась высшая сила и с горечью отвернулась от молодой пары.

      Тем временем студенты действительно расстались, не договорившись конкретно о будущем свидании. Решили, что либо он на днях зайдёт в общежитие, либо увидятся на одной из предэкзаменационных консультаций. Ну или ещё как-нибудь пересекутся во время наступающей зимней сессии.

      Он поехал к себе домой, где его давно уже ждали родители. Она отправилась к подруге (их общей знакомой) на вечеринку, куда его не пригласили. Появиться там вдруг вдвоём было бы неудобно, ведь правда же?

      Где и с кем будут встречать надвигающийся Новый год, они пока не знали. Но семейный этот праздник оба подсознательно недолюбливали.

      Через час он лежал дома на диване и с тупым упорством пытался читать книгу. Бесполезно – сосредоточиться никак не мог. Глаза бегали по строчкам, однако смысл повествования ускользал, словно тонкая змейка в густой траве. В конце абзаца ловил себя на мысли, что не помнит его содержания. Начинал читать заново, потом ещё и ещё раз.

      Она стремилась настроиться на волну весёлой и шумной разношёрстной компании: улыбалась, беседовала, хохотала – но всё выходило как-то натянуто и неестественно. Слушала собеседников рассеянно, порой отвечала невпопад; иногда, начав какую-нибудь фразу, неожиданно её обрывала. Взгляд был устремлён куда-то в пространство, мысли двигались по замкнутому кругу: неужели он не приедет? Неужели так и не решится сделать этот шаг?

      А время сначала текло, потом бежало; суматошный день завершился предпраздничным вечером; вечер уже клонился к чернильной, сияющей иллюминацией ночи.

      В сгустившихся сумерках в огромном наблюдательном зале появилось небесное создание. С огорчением взглянуло на молодого человека: сидя за семейным столом, он ужинал с хмурым видом