Капризной жизни карнавал. Избранное. Алексей Тихоньких

богемных

      Святая попытка спастись не чиста,

      Когда чья-то мысль

      За кулисами темы

      Довлеет над истиной,

      Снятой с креста.

      * * *

      Сегодня вечер грустью полон.

      Мрачнеет ночь, пустеет бар.

      И скрипка, выплакавшись в соло,

      Ложится умирать в футляр.

      Скорбит Париж в глазах прохожих.

      Бульвар безлюден, город пуст.

      Это прощание итожит

      Смятенье выплеснутых чувств.

      Вот и закончен праздник тела,

      И время, замыкая круг,

      Проводит в мире черно-белом

      Прямую линию разлук…

      Дарственная надпись к сборнику Белых стихов.

      И я иногда могу мысли заплесть,

      Но в этом во всем что-то большее есть.

      Как судно взрезает невидимый риф,

      Так ритм убивает отсутствие рифм.

      Нет, я не считаю, что рифма – закон.

      Однако в нее безнадежно влюблен.

      Листая страницы, дивился собой.

      Куда только делся душевный покой?

      Мне череп пробил этот ломаный слог,

      Насквозь продырявил обломками строк.

      Быть может, был ближе всех к слову Христос,

      До истины ж вечность! Исчерпан вопрос!

      Не в жертву Богам – к твоему алтарю

      Несу и, как лучшей из лучших, дарю.

      * * *

      Глумится судьба надо мною с усмешкой,

      Опять открываю я даму червей.

      Блефую.

      На этот раз вряд ли успешно.

      В руках никаких козырей.

      Ждет банк.

      Нами скомканы нервно купюры.

      Нет в голосе фальши (иначе труба).

      Азарт притупляет мне вкус авантюры,

      Со мною на равных играет судьба.

      Удача следит за игрой безучастно.

      Партнерам осталось по карте снести.

      Да, риск наказуем и, кажется, часто,

      Но выигрыш без риска у нас не в чести.

      * * *

      Расставив пороков густую сеть,

      Покрыв пеленою взор,

      Иглой рисует белая смерть

      На коже зловещий узор.

      Дрожит рука, леденеет взгляд.

      Таблетка, затяжка, шприц

      Спасают от ломки, швырнув назад

      К забвению самоубийц.

      Становится сразу неведом страх,

      И прост обретенный смысл.

      Безжалостный холод в пустых глазах,

      Убиты воля и мысль.

      Натянута жизни ненужной нить

      В клоаке беспамятных дыр.

      Забыты дела и несутся дни

      Сквозь призрачно-яркий мир.

      И нечего вечно пенять на судьбу,

      Ведь дело, конечно, не в ней.

      На разум наложенное табу

      Проклятием метит людей.

      И, может, ты в праве жить в этом сне,

      Но знаешь ли ты, наркоман,

      Когда ты в экстазе «сидел на игле»,

      Мальчишек калечил Афган?

      Ты