Мать. Мария Юркова

не скажу же я: «Привет и пока, мне без разницы, как ты».

      – Да, говорят, чужие дети растут быстро, а мне кажется, и свои не медлят.

      – Это точно. Ну ладно, я пойду, ты тоже, наверное, спешишь. – Некуда мне спешить, но навязываться с разговорами не хочется. Общаясь со мной, многие испытывают неудобство, но отдают дань приличия. Слава уже отдал.

      – Да, надо еще по работе помотаться, рад был видеть, – пытается он скрыть радость, что разговор окончен.

      – Я тоже рада, всего доброго.

      Примерно такое у нас общение с ним и еще с огромным количеством людей.

      Весь город знает, как я живу. Такими глазами на меня смотрят почти все знакомые. Но больше всего меня огорчает жалость в его глазах. Не знаю, мечтал ли он о том, что мы поженимся? Если да (мне бы хотелось, что да), то, наверное, он думает, что жизнь моя была бы с ним другой. Что он такой хороший, но мне не повезло. Конечно, это только мои мысли, но все же мы всегда свои мысли принимаем на веру. Нам могут указывать, что делать, говорить, надевать, но мысли только наши, правда только наша. Мы слышим в голове голос, созданный нашим разумом, – неужели он может нас обмануть?

      И вот отец мертв. Это стало огромным горем для нас. Первые несколько месяцев мама ходила как привидение. Конечно, свои обычные обязанности она выполняла, но все же без души. Душа ее была в другом месте, она где-то витала и искала утешения. А может, она жила в снах? В них она искала своего мужа, его плечо, на которое она всю семейную жизнь опиралась. Дом стал совсем пустым без него, в этой пустоте мы ходили как тени.

      За несколько дней до своей гибели отец принес новый шикарный ковер. Ворс длинный, мягкий, с ромбовидными узорами и цветными завитушками. Папа купил его у коллеги – мужчины среднего возраста. Его зять торговал одеждой на рынке по выходным, а в будние дни возил крупные покупки с оптовых рынков под заказ, если набиралась партия. Разнообразия не было, товары одинаковые, поэтому во многих домах был почти идентичный интерьер. Люди были рады любой новой вещи, несмотря на то, что такая же есть у половины знакомых. Почти в каждом доме в серванте одинаковые хрустальные бокалы и чайные сервизы.

      Отец принес ковер после работы и поставил в угол в родительской спальне. Собирались сделать уборку на выходных и постелить его в комнате родителей. Они занимали меньшую комнату из двух. Ближе к окну стояла двуспальная кровать, напротив, немного левее, располагался старый тяжеленный комод и на нем телевизор. Над самой кроватью – светильник. По стенке – шкаф во всю высоту комнаты. Посередине лежал старый ковер. На стене рамка с фотографией родителей и картина-натюрморт. На картине на переднем плане изображен ананас, слева от него три банана и чашка с блюдцем справа. Мебель была цвета темный дуб. Кровать каждое утро застилалась покрывалом под цвет штор. Когда приходило время менять шторы, мама доставала такие же, только немного другого оттенка, и другой плед. Никогда этот порядок не нарушался. К каждым шторам свой плед. Обновление проходило два раза