Рейд. Оазисы. Книга 4. Камень. Борис Конофальский

покупать будем, – отвечал Горохов. – Мне о командировке только сегодня сообщили.

      – А то, что ты пришёл весь в грязи? – у неё был странный способ мышления. – Это как-то связано с сегодняшним решением?

      – Да нет, – он даже засмеялся, но вышло всё равно невесело. – При чём здесь это? Там… меня просто обдал грязью какой-то урод.

      – Ну а теперь объясни эти свои сокровища, – настаивала она.

      – А что тут объяснять?.. Кое-что прилипало к рукам в степи, ничего особо криминального, но об этом компании знать было не нужно. Вот за долгие годы и набралось. Кстати, то, что на счетах у меня, то есть всё официальное, я тоже на тебя в завещании записал.

      – Ты едешь куда-то в очень опасное место? – она крепко взяла его за руку и попыталась снизу вверх заглянуть в глаза.

      – Нет, – отвечал уполномоченный, выкручивая всю свою убедительность на максимум.

      – Врёшь! – она всё не отводила глаз. – Погляди на меня, пожалуйста.

      – Нет! Наоборот, вот два предыдущих раза ездил в настоящее пекло, очень далеко на юг, даргов была куча, температуры дикие, тогда мне за пару недель, если помнишь, предлагали три сотни. А сейчас нет, предлагают намного меньше.

      – Но почему тогда раньше ты мне не рассказывал про этот свой тайник? А теперь, когда командировка не опасная, рассказываешь?

      – Ну, наверно, потому…, – он обнял её, – потому что больше мне некому рассказать о моих сокровищах, у меня же, кроме тебя, никого особо и нет, – он прижал её ещё крепче, – и, наверно, потому, что раньше ты не была беременной.

      И тогда Наталья, уткнувшись ему в грудь, спросила:

      – А если у тебя больше никого, кроме меня, нет, да ещё я и беременная… Ты мог бы никуда не уезжать?

      Уполномоченный лишь вздохнул в ответ. Он и сам с удовольствием остался бы тут.

      Глава 9

      Начфин комиссар Гарифуллин положил перед ним бланк-наряд и произнёс, как всегда чуть высокопарно, слова, которые Андрей Николаевич слышал не один раз:

      – Товарищ старший уполномоченный, распишитесь в нижней графе, расшифруйте фамилию, поставьте число.

      – Есть, товарищ комиссар, – подыграл ему Горохов и уже хотел было поставить подпись, но остановился и с удивлением взглянул на начфина. И было чему удивиться, до этого за Гарифуллиным такого не водилось. – Товарищ комиссар, а сумму-то вы не указали.

      Но начфин не кинулся хватать бланк с криком: где? Как так? Он поглядел на уполномоченного взглядом полной невозмутимости и произнёс:

      – Председатель Трибунала просил сумму не выставлять; вы, товарищ Горохов, можете вставить сюда любую нужную вам цифру.

      – Любую? – обрадовался уполномоченный. Такое в его практике было впервые.

      – Любую, но в разумных, разумеется, пределах, – подтвердил начфин, и добавил: – В общем, товарищ старший уполномоченный, будьте благоразумны, имейте в виду, за все потраченные деньги вам придётся отчитываться. Так что держите себя в руках.

      – Обязательно буду придерживать, – почти серьёзно отвечал ему Андрей Николаевич,