Лотта Ленья. В окружении гениев. Ева Найс

раздавалось тремоло струнных, хотя аккомпанировал только рояль. Пока она не сбилась с ритма в сложном месте, все шло хорошо. Но как назло, самый известный из всех вальсов до того, как перейти в окрыляющий трехдольный размер, начинался с двухдольного. Лотта начала движение и уже не могла остановиться. Туфли полетели в угол, и она с поднятыми руками качалась, босая, в такт вальса.

      – Стоп, – прозвучал голос режиссера.

      Музыка остановилась. Сердце Лотты разрывалось от обиды – ей так хотелось показать третью из многочисленных тем, составляющих «Голубой Дунай».

      Во время танца Лотта наконец-то становилась самой собой. Теперь она уныло разыскивала глазами туфли.

      – Вы можете показать нам что-то другое? – крикнул режиссер.

      Ухмыляясь, Лотта снова сбросила туфли, без колебаний изобразила танцующего на канате клоуна и исполнила песню дерзкой проститутки. Лотта получила роль. И хотя речь шла о маленьком эпизоде, это не умалило ее радости. Конечно, она хотела бы сыграть и Джульетту, но больше всего ей не терпелось просто приобщиться к магии, которая во время спектакля разворачивалась на сцене. Это было священное волшебство, завораживающее и дарившее невидимые крылья не только Титании, но и безымянному эльфу.

      Покашливание возвращает Лотту в реальность. Она с нетерпением смотрит на собеседника, думая, что тот заговорит, но он опять смотрит на воду. Лотта разглядывает его профиль и обнаруживает еще одно достоинство – уши. Он музыкант, то есть ценит их, наверное, как незаменимый инструмент, но ему определенно никто не говорил, что они еще и красивые. Похожая на улитку форма его ушных раковин идеальна. Он снимает очки, чтобы рукавом пиджака убрать несколько капель воды, которые попали на них из-за сильного гребка. По его лицу, обнаженному и открытому, пробегает тень. Хотя Лотте и в голову не приходит, что он огорчился из-за воды на стеклах очков, теперь она старается грести осторожнее.

      – Вы вдруг почему-то расстроились. Очень надеюсь, что не из-за того, что я тогда отказалась от роли, – дразнит она. – Может быть, нам еще доведется поработать вместе.

      Вайль качает головой.

      – Я тут на какое-то время забыл, что только что умер Бузони. Он любил воду.

      О смерти композитора Лотта прочитала в газете на прошлой неделе.

      – И теперь вы грустите, что давно не грустили?

      – Да уж, звучит довольно глупо. Но это так.

      Невозможно не проникнуться этим печальным взглядом.

      – Он был вашим другом? – спросила Лотта вкрадчивым голосом.

      Вайль кивает.

      – И учителем. Я считаю его одним из лучших композиторов.

      Она не может позволить этому доброму человеку хандрить в такой прекрасный день.

      – Зато теперь вы познакомились с Кайзером! Говорят, он сочиняет великие произведения. Не такие, конечно, как Бузони. Но, может быть, это и к счастью. Я уверена, что вы вместе обязательно придумаете что-нибудь замечательное.

      – Да, наверное, вы правы. Именно