Зачем жить, если завтра умирать (сборник). Иван Зорин

стенографией. Склонив голову набок, она быстро записывала за Мезряковым.

      – Иметь или быть? – задавал он вопрос, вынесенный в заглавие известной книги, не ссылаясь, однако, на источник. – Девяносто девять процентов того, что мы видим или читаем, оскорбляет наши чувства и разум. Чтобы не лишиться остатков здравого смысла, не нужно смотреть телевизор, читать газеты, надо выключиться из окружающей нас виртуальной реальности.

      И т. д. и т. п. Старые песни забытых цитат.

      Но Оксана Богуш была в восторге. Как может быть в восторге женщина, превратившаяся в послушную ученицу.

      «СМИ – эти Сцилла и Харибда современного мира, заставляют жить своей мифологией, в которой, чего ни коснись, все сводится к деньгам, – записывала она. – Мировые новости сегодня, как, впрочем, и всегда, сводятся к сплетням, мировые события проходят мимо нас, несмотря на иллюзию нашей причастности, остаются для нас сказкой. Но из будничного сна надо вернуться к той подлинной реальности, для которой мы рождены и которая заложена в нас».

      Как опытный актёр, Мезряков повесил паузу.

      В наступившей тишине раздался насмешливый голос:

      – Один мой знакомый с детства мечтательный, проводил жизнь в фантазиях. Он интересовался всем, на что не мог повлиять: сменой правительства, климатом в Арктике, голодом среди африканских народов, историей ламаизма, его волновали парниковый эффект и ядерные испытания, ему было любопытно всё, что никак не соприкасалось с повседневной жизнью. И вот однажды в тёмной подворотне ему двинули по голове чем-то тяжёлым. Удар навсегда пригвоздил его к реальности – теперь он едва передвигается по квартире и приготовить еду или добраться до туалета для него целая проблема, поглощающая все его мысли.

      В аудитории все притихли, испытывая удивление, смешанное с неловкостью.

      – И к чему это? – обернулась к Лецке Оксана Богуш. – Совсем не к месту.

      – А всё время ныть и умничать? – нахально переспросил Лецке. – Это к месту?

      «Война проникла в эти стены», – подумал Мезряков, запустив пятерню в густую шевелюру.

      – Не стоит переходить на личности, – произнёс он примирительно. – А ваша выдумка неудачна. Все свободны!

      В тот вечер Мезряков провожал Оксану Богуш. Она была счастлива, а его подмывало рассказать о Лецке. Но тогда их игра перестанет быть тайной, утратив всю прелесть. Оксана Богуш была умна, миловидна для своих тридцати пяти, и Мерзляков, которому женщина была давно уже дорога как воспоминание, увлекся ею. Ему было приятно вдыхать тонкий аромат её духов, ловить на себе восторженные взгляды, когда рассказывал то, что за жизнь вынес из книг.

      – Вы, однако, такой милый, – резюмировала Оксана, беря его под руку. – Не то что на лекциях.

      – А какой я на лекциях?

      – Строгий. И кажетесь, только не смейтесь, женоненавистником.

      – Так я такой и есть! – серьёзно сказал Мезряков.

      – Женоненавистник? – Оксана напряглась, вцепившись