Скорая. Константин Мазуренко

Глафира, после этого ни секунды не сомневаясь о цели звонка.

      – Ну да, ну да! – задумчиво проговорила подруга, раздумывая над чем-то своим. – Где ж ему еще быть… Такую семью прокормить – дело сложное…

      – Конечно! – коротко ответила, даже не пытаясь облегчить жизнь подруги, Глафира. Она знала к чему эти вопросы, но знала, что и задача, которую перед ней поставит подруга, если решится, будет заковыристой…

      – Может, ты выйдешь вместо меня? – наконец, осмелилась произнести Анфиса.

      – Ты же знаешь, как к этому относится мой благоверный. Я не могу. Будет скандал. Я не хочу скандалов.

      – Пожалуйста! У меня очень сложный клиент, я не могу между ними разорваться! Вся оплата и всё остальное твоё!

      – Всё? – переспросила Глафира, удивившись такой щедрости подруги, готовой отдать все награды за своего клиента.

      – Всё. Обещаю!

      – И кто он-она? – от сложности навалившегося решения охрипшим голосом спросила Глафира.

      – Актриса.

      – Ну, нет! – решительно запротестовала Глафира. – Сравнила себя и меня! Ни одна актриса на меня не клюнет! Она даже в сторону мою не посмотрит!

      – Да ладно! Скажи мне, кто смог мимо тебя пройти, кроме того единственного?

      – Никто не смог.

      – Вот именно! Не дури мне голову и не отмазывайся! Сходи, пожалуйста! Тем более это, скорее всего, и в твоих интересах… – Анфиса замялась и, понизив голос, с опаской спросила: – Он ведь не замечает, что ты почти на нуле, да?

      – Не замечает… – вынужденно призналась Глафира.

      – Вот-вот! Иди уже!

      – Ладно, уговорила! Скинь место встречи и фото…

      Через три часа Глафира в полном обмундировании стояла в гримерке областного театра, куда на гастроли приехала небольшая столичная труппа.

      Дверь открылась и послышался гневный голос мужчины, возможно, режиссера, отчитывавшего актрису:

      – Это бездарно! Даже для такого театра, как этот, это бездарно! Так нельзя играть! Весь спектакль должен был на тебе сойтись, а ты оказалась самым слабым звеном. Мальчишка – босяк сыграл свои полторы минуты лучше, чем вся твоя игра сегодня! Твои полтора часа не стоили его полутора минут. Что ты сегодня пыталась всем показать? У меня даже нет сил скрывать свое возмущение…

      Грохочущие мужские шаги удалились. Вошла эффектная актриса лет 50, уставшая и надеющаяся подпитаться любыми положительными эмоциями от чего угодно, чтобы восстановить силы. Сейчас хотелось покоя, но увидев уборщицу в гримерке, поморщилась и решила ретироваться, чтобы не тратить остаток сил на обслугу.

      – Заходите-заходите! Я уже ухожу, всё убрала, простите, что вы меня здесь застали… – вежливо извинилась Глафира.

      Актриса молча вошла и устало села в кресло перед своим зеркальным столиком. Она, казалось, даже не заметила, что уборщица все еще стоит и пялится на нее в зеркало…

      – А вы считаете меня второсортной, да? – прищурившись и внимательно изучая, спросила Глафира.

      Актриса удивленно посмотрела в зеркало. Она не думала, что эта «швабра» умеет что-то говорить, кроме: «Да! Конечно! Сейчас