Девушка в красном платье. Нина Каротина

ты сказочная идиотка.

      – Мне его жалко. Он от моих стихов плачет, – выпалила она.

      – Я тоже рыдаю. Всякий раз, как утихну от смеха. Как насчет пожалеть меня за бутылкой вина? – Родион натянул на лицо самую соблазнительную мину и послал девушке воздушный поцелуй.

      Вопреки ожиданиям Вилли зло фыркнула, схватила коляску и поволокла на выход.

      – Оставь бутылку на лучшие времена. Отметим возвращение Норинэльта.

      Это как удар в пах. Она его избегает и не принимает намеков. Да что там, намеки! Она откровенно игнорирует его, отказалась от свидания. Невиданное дело! В чем он успел проколоться? Что не так? Бутылка вина припасена исключительно для нее. Если там есть изюминка, то только на ней он готов ее съесть. С любой другой женщиной будет не так смешно. И никакая другая не простит его так быстро, как это делает Вилли.

      – Тибель, у нас проблемы, – серьезно заявил он за завтраком.

      – Неужели, Милорд. И давно?

      – Мне неприятно это признавать, но, судя по всему, я ей в первую ночь не понравился. Тибель, со мной такое впервые, я почти в панике. Я в самом деле старый? – рассматривал себя в зеркале Принц.

      – Ваша Престарелость, вам тридцать. Стоит признать, вы давно не мальчик. Но вполне интересный мужчина. Прочих женщин всё устраивает.

      – Ты так считаешь? – Родион округлил в зеркале прекрасные губы. – Но Вилли не женщина. Она вообще особь иного мира. Я перестал ее понимать, а значит контролировать. Может я ее разочаровал как мужчина?

      – Вряд ли, Милорд, ей есть с чем сравнивать, – подлил чаю помощник.

      – Именно потому. В первый раз не самый лучший вариант. Все свои способности я еще не успел показать. Она не получила удовольствие, и теперь воротит от меня нос. Какой ужас. По этой причине я всегда любил женщин с опытом. С девицами много мороки.

      – Я бы так не сказал, Ваше Приблудие.

      – Может она эликсиры продолжает пить? Ты все зелья вытряс?

      – Все до последнего осколка. Только если она сосет вещи, пропитанные вытекшими склянками. И портрет Иртини сжег.

      – Странно. Я с детства привык к ее обожанию, почти преклонению, и теперь чувствую себя Скотиной, которую сталкивают с кровати.

      – Если вам не по душе такая жизнь, Милорд, вы всегда можете возликовать свободе. Свадьба такими темпами сорвется, не начавшись.

      – В этом есть резон, – согласился Родион и отложил зеркало. – Нет свадьбы, нет проблем. Я же именно этого добивался.

      – Именно так, Милорд, – хмыкнул Тибель.

      – Чувство какое-то. Недосказанности, – кутался в кресло мужчина. – От Вилли я ожидал большего. Пока она меня добивалась, было весело. Согласись, она это делала весьма изобретательно. Зашла дальше прочих. И вот теперь я чувствую неудовлетворенность.

      – Возможно так даже лучше, Милорд. Вы вернетесь домой к своей Кочевнице и родите от нее еще десяток чернявеньких отпрысков. Когда постареете, вместе будете греть ноги в тазиках.

      Родион с ужасом уставился в наглую рожу помощника.

      – В