Измена. Твои (не)желанные. Ольга Николаева

она же их не возьмет!

      Евгений Аверченко рассуждал правильно. Как настоящий ответственный взрослый, которому в голову не приходит, что один раз в несколько лет можно и гадостей дать ребенку. Не растолстеет, коркой не покроется. А вот радости ему будет даже больше, чем от Деда Мороза в Новый Год…

      – Тогда можно просто котлет! Только многа-многа-многа! Принесешь? Котлеты же полезные?

      Я прикрыла глаза. От стыда. Тёмка вот так, запросто, легко и ненавязчиво выдал всю глубину нашей с ним нищеты…

      Проще умереть, чем смотреть на потрясенное лицо Женьки.

      – Эммм… Котлет? Любых? А где они продаются-то? – Теперь пришла пора и ему впасть в растерянность.

      И при этом изучать меня цепко и пристально: будто впервые увидел.

      – Тёма пошутил. Нам ничего не нужно. – Вообще ничего. Самый лучший подарок в жизни он мне уже сделал.

      А дальше – сама. Как-нибудь сама. Иначе нельзя просто. Что-то во мне сломается, если я позволю себе принять хоть что-нибудь от Аверченко.

      – Видишь, Артём, как-то у нас разговор не клеится… – До Жени дошло, наверное, что он уже давно переступил заветную черту и вовсю топчется по запретной зоне своими грязными ботинками.

      – А ты нам под дверь подбрось. Позвони и убеги. – Сын, как всегда, удивил. Со всей детской своей непосредственностью…

      – А так можно? – Женька прикинулся очень удивленным…

      – Ну, да. Как Дед Мороз. Он же всегда так делает….

      – Малыш, иди-ка ты к бабушке. Здесь холодно, а мы еще тебя не долечили… – Не стала слушать его возражений, затолкала в прихожую, захлопнула за собой дверь.

      Да, мой сладкий гном, конечно же, обидится. И даже не будет разговаривать минут пятнадцать-двадцать. И это будет самый мучительный период в моей жизни. Но мы обязательно с ним справимся.

      – Олесь. У тебя все совсем хреново, да?

      – Нет. Тебе показалось. Просто Тёмка – мясоед. Фанат жареного. Приходится ограничивать во всем.

      Так странно. И так больно…

      Обманывать отца своего ребенка, говоря о несуществующих привычках…

      Но для Женьки этого ребенка и не существует, в общем-то. А Тёмыч – просто пацан, с которым захотелось пообщаться.

      – Давай мои вещи, Жень. И я пойду. Нам уже пора готовиться ко сну…

      Накатила внезапная дикая усталость. И плевать, что он обо мне подумает. Что осудит за грубость, наверное… Обидится, уйдет и никогда не вернется…

      – Не позовешь в дом? Я так надеялся… – Он шагнул ко мне. Почти впритык. Нос к носу. Я опять могла ощутить аромат его одеколона… С новой ноткой – примесью женского парфюма.

      – Я думаю, тебя ждут в другом доме. – Тут же вспомнилась красотка, чье эффектное появление помогло сбежать из Женькиного кабинета. Наверняка, ее духами он теперь благоухал. И кто я такая, чтобы портить жизнь этой женщине? Мою уже не восстановишь, так зачем еще одну ломать?

      – Нет. Меня сегодня не ждет никто. Впрочем, как вчера и завтра…

      Он не понял. Ничего не понял. Или, как обычно, отмахнулся от чужих желаний и мечт. Разве они что-то значат