Брошенный мир: Пробуждение. Владимир Андерсон

что там. Там это происходит буквально за час, а то что я вижу – длится сутки… И я бы мог поверить в то, что древние режиссёры специально каждый раз по две недели ждали нужного дня, чтобы отснять всё к лучшей коммерческой выгоде. Но делать из суток час, это уж совсем бестолково.

      – Хорошо. – кивнула Натали и ещё немного отхлебнула кофе, вспомним про интересное открытие о многогранности восприятия как такового. – А какой у тебя вывод?

      – Вывода пока у меня нет. Но я точно могу сказать, что то, что нам рассказывают – наглое враньё. И все эти меры по сдаче найденных материалов сначала старейшинам – лишь способ не выпускать правду наружу.

      – Для твоего начальствующего положения – совсем нескромные высказывания. – Натали начинало нравится, что он говорил. Конечно, это были разговоры в духе её приятелей вроде Тейлора, но всё же куда лучше, чем занудствовать о новых видах электрификации и испытаниях. Да и в конце концов, они говорят обо всё этом, сидя на диване у него в квартире, а не за чертежами в лаборатории.

      – Да я знаю… И уж кому как ни мне следует помнить о таких вещах при том, что мой лучший друг конструировал Тоску. – Морган поднялся и направился к барной стойке. – Хочешь выпить?

      – Ох, сколько сразу новостей-то! – Натали расхохоталась, в том числе и от радости, что дело принимает более интимный поворот. Алкоголь на станции был в очень небольших количествах, и выдавали его очень дозированно по праздникам и перед ними. Ходили слухи, что некоторым из высшей администрации, выпивка доступна без ограничений, но дальше разговоров это не доходило. Особенно после того, как за одну такую публичную фразу инженера из секции добычи лишили талонов на алкоголь сроком на год.

      Что касается конструирования Тоски, то про этот процесс только что и ходили одни слухи. Те, кто возвращался, железно держали язык за зубами, а если и отвечали что-то, то только то, что ничего не видели кроме алюминиевого бокса камеры с одним унитазом, раковиной и кроватью. Зато было известно, что сама тюрьма находится особняком от общего строения станции, и туда доставляют на оверкарах. Учитывая, как только что Морган отозвался о Тоске, ему было явно известно намного больше, чем всем остальным.

      – Я так понимаю, это знак согласия. – заключил Морган, открывая дверцу в стойке бара и присаживаясь на корточки. – Виски, джин, коньяк?

      – Честно говоря, мне это ни о чём не говорит… Я пробовала пару раз виски. Ощущения, конечно, интересные, но я тогда столько думала о гелии-3… Да и не только… – Натали вспомнила тогдашнее своё состояние. Это было три года назад, когда она стала всё больше думать о том, что так и не нашла себе никого. Это тем более было тяжело, что она как следует начала осознавать свою некоторую оторванность от остального коллектива. Ведь она одна из немногих, кто пробудился на станции будучи ребёнком всего 8-летнего возраста, и ей приходилось для начала не жить, а расти среди незнакомых людей. Она часто задавала себе вопрос, может, среди остальных есть её родители, просто не помнят об этом. Не помнят,