Знак бесконечности. Виталий Бубенин

зачерпнул из тарелки целую ложку, с горкой, черники, отправил в рот, зажмурился от удовольствия.

      – Мама дорогая, как вкусно-то! Ну, бабушка, ну вы даете! Это просто я не знаю, это даже неприлично. Я весь в эйфории, нирвана, по сравнению с этим, постоялый двор…

      Удар локтем в бок остановил поток его красноречия.

      – Спасибо, бабушка, все было очень вкусно. – Как можно вежливее поблагодарил Алексей.

      – Ну, на здоровьичко, на здоровьичко, – запричитала Стефания Казимировна, – кабы усе добра было. Дай божечки, дай божечки.

      Братья переглянулись и поняли, что самостоятельно встать из-за стола они уже не смогут. Вес, как говорится взят, но удержать его спортсмен не в состоянии.

      Алексей взглянул на наручные часы. На электронном табло мигали цифры: 23.30. В доме, почему-то, часов не было нигде.

      – Бабушка, а почему у вас в доме вся мебель такая красивая, а часов нет? – Спросил вдруг Сергей.

      – Да на што яны мне, часы гэтыя? Да и не идуть яны здесь, – обреченно ответила бабуля.

      – Кольки их тут было, а ни одни не шли. З ранком встаю, як стямнее ложусь, а гадзины личить мне не треба. Кольки бог на роду написал, стольки и проживу. Прийде час – помру. Всяму свой час на гэтай зямли. Ну, хлопчики, треба почивать, час поздний.

      Бабка направилась к кровати, стала стелить постель. Белье было идеально чистым. Казалось, на этой постели никто никогда не спал.

      – Хочыте, разам лягайте, а не, то хтось на диванчыку может легчы.

      – Не, бабуля, мы вместе ляжем, места тут на четверых хватит, – ответил Алексей. Сергей согласно кивнул.

      – Ну, лягайте, хлопцы, лягайте, а я сабе пойду в другую кимнату. – Сказав это старушка вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Затем снова вошла, держа в руках сосуд, очень напоминающий ночную вазу. Братья удивленно уставились на бабушку.

      – Як захочыте у туалет, дык ось вам. Ночью на двор не хадите, не треба. Ну, добраночь, хлопчыки. – И вышла.

      Бабуля еще погремела немного посудой на кухне, пошаркала по дому старческой походкой, затем дверь в соседнюю комнату закрылась, скрипнула кровать и все стихло. Нависла звенящая тишина. Не было слышно привычного пения цикад за окном, в доме не пел сверчок, не скреблись мыши. Такой тишины братья не слышали никогда. Они разделись и забрались под одеяло, вернее, это была самая настоящая пуховая перина. Их тела утонули в другой перине, служившей матрацем, головы опустились на мягчайшие, казалось, воздушные подушки. Сон сразил их мгновенно.

      Глава 4

      Холодно. Ной проснулся, дрожа всем телом. Он лежал, сжавшись в комок, подтянув ноги к животу и обхватив их руками. Тело было мокрым от утренней росы.

      Его мучила жажда, очень хотелось есть. На востоке в небо поднималось красное Солнце. Он уже знал, что это Солнце и что скоро станет тепло. Он встал и начал растирать свое замерзшее тело.

      «Надо что-то съесть, обязательно», – думал он, – «иначе…», а что иначе? Он понимал, что его существование закончится. Закончится, и что тогда?

      «Тогда