Трое неизвестных. Михаил Попов

как показалось Садофьеву, вручила ему номер телефона.

      – Что это?

      – Позвони. И не откладывай.

      На том конце провода Сергея ждал довольно неприятный, хотя и корректный голос. Он попросил его явиться к гостинице «Москва» в таком-то часу.

      Сказать, что Садофьев разволновался, значит, сказать недостаточно. Тогдашний Лит просто стоял на разговорах о КГБ, все вычисляли стукачей, подозрение по очереди падало буквально на каждого, каждый хоть на секунду становился сомнителен в волнах общественного мнения. Этот слишком народен и прямолинеен, тот, наоборот, кажется тонким и интеллигентным, этот парень – душа нараспашку, а вон тот скрытен как-то совсем нехорошо. Кто-то сорит деньгами, другой скуп как рыцарь.

      И, наконец, главное определение: еврей – не еврей. Причем, если еврей – это одновременно было и подозрение, и отмазка. Был один неприятный и ничтожный одновременно типчик, который сам утверждал, что состоит на службе в органах. Некто Черпаков. Почему-то ему никто не верил. Считали, что тянет одеяло на себя, чтобы придать себе значительности.

      Садофьев проходил по нескольким пунктам в подозреваемые, но никогда не попадал в эпицентр всеобщих подозрений. Так, между прочим, иногда.

      Было понятно, в связи с чем. Точно не из-за его литературной деятельности, которая, кстати, почти совершенно замерла. Возможно, участие в культуртрегерской работе Вартанова. Но она перестала быть актуальной уже год как.

      Конечно – Ксанка!

      Будут отговаривать, предупреждать, настраивать соответствующим образом.

      Одно для себя решил прочно: «Стукачом не буду! Ни за что!»

      Кому можно рассказать об этом событии. Настоящий друг, это такой друг, с которым можно поделиться всем, даже вызовом в КГБ.

      Прыснул от неожиданности, хотя в общем-то ему было не до смеха.

      Решил, что, если станут угрожать, мол, откажись от Ксанки, отступись, он после долгих колебаний, соответствующим образом обставленных, все-таки подчинится.

      Прости, Ксюша, но дело зашло слишком далеко.

      И вот он стоит посреди холла гостиницы «Москва», высматривая среди снующих туда-сюда гостей агента. Как всегда, тот подходит незаметно, сзади.

      – Вы Садофьев?!

      Сергей мычит что-то, подтверждая личность.

      – Пойдемте.

      Они ныряют в коридор, до того Садофьевым незамеченный, и заходят в обыкновенный гостиничный номер.

      – Садись.

      «Это хорошо, что на “ты”», – думает Садофьев почему-то.

      Агент указывает на стул, стоящий посреди комнаты, сам устраивается за обшарпанным столом. Вид у него, как и пишут в шпионских книгах, незапоминающийся, мятый костюм, набрякшие веки – видимо, много работы. Неужели все женятся на дочерях государственных конструкторов?

      – Понимаешь, зачем я тебя вызвал.

      – Нет.

      – Не ври. Ты соблазнил дочь Богдана Ильича!

      Садофьев опускает голову.

      – Ладно, сделанного не вернешь, только теперь я жду от тебя государственного