Кармен. Проспер Мериме

приходился дальним родственником Фальконе. (Известно, что на Корсике более чем где-либо считаются родством.) Его звали Теодоро Гамба. Это был очень деятельный человек, гроза бандитов, которых он переловил немало.

      – Здорово, племянничек! – сказал он, подходя к Фортунато. – Как ты вырос! Не проходил ли тут кто-нибудь сейчас?

      – Ну, дядя, я еще не такой большой, как вы! – ответил мальчик с простодушным видом.

      – Подрастешь! Ну, говори же: тут никто не проходил?

      – Проходил ли здесь кто-нибудь?

      – Да, человек в остроконечной бархатной шапке и в куртке, расшитой красным и желтым.

      – Человек в остроконечной бархатной шапке и куртке, расшитой красным и желтым?

      – Да. Отвечай скорей и не повторяй моих вопросов.

      – Сегодня утром мимо нас проехал священник на своей лошади Пьеро. Он спросил, как поживает отец, и я ответил ему…

      – Ах, шельмец! Ты хитришь! Отвечай скорей, куда девался Джаннетто, мы его ищем. Он прошел по этой тропинке, я в этом уверен.

      – Почем я знаю?

      – Почем ты знаешь? А я вот знаю, что ты его видел.

      – Разве видишь прохожих, когда спишь?

      – Ты не спал, плут! Выстрелы разбудили тебя.

      – Вы думаете, дядюшка, что ваши ружья так громко стреляют? Отцовский карабин стреляет куда громче.

      – Черт бы тебя побрал, проклятое отродье! Я уверен, что ты видел Джаннетто. Может быть, даже спрятал его. Ребята! Входите в дом, поищите там нашего беглеца. Он ковылял на одной лапе, а у этого мерзавца слишком много здравого смысла, чтобы попытаться дойти до маки хромая. Да и следы крови кончаются здесь.

      – А что скажет отец? – спросил Фортунато насмешливо. – Что он скажет, когда узнает, что без него входили в наш дом?

      – Мошенник! – сказал Гамба, хватая его за ухо. – Стоит мне только захотеть, и ты запоешь по-иному! Следует, пожалуй, дать тебе десятка два ударов саблей плашмя, чтобы ты наконец заговорил.

      А Фортунато продолжал посмеиваться.

      – Мой отец – Маттео Фальконе! – сказал он значительно.

      – Знаешь ли ты, плутишка, что я могу увезти тебя в Корте или в Бастию[11], бросить в тюрьму на солому, заковать в кандалы и отрубить голову, если ты не скажешь, где Джаннетто Санпьеро?

      Мальчик расхохотался, услышав такую смешную угрозу. Он повторил:

      – Мой отец – Маттео Фальконе.

      – Сержант! – тихо сказал один из вольтижеров. – Не надо ссориться с Маттео.

      Гамба был явно в затруднении. Он вполголоса переговаривался с солдатами, которые успели уже осмотреть весь дом. Это заняло не так много времени, потому что жилище корсиканца состоит из одной квадратной комнаты. Стол, скамейки, сундук, домашняя утварь и охотничьи принадлежности – вот и вся его обстановка. Маленький Фортунато гладил тем временем кошку и, казалось, ехидствовал над замешательством вольтижеров и дядюшки.

      Один из солдат подошел к копне сена. Он увидел кошку и, небрежно ткнув штыком в сено, пожал плечами, как бы сознавая, что такая предосторожность нелепа. Ничто не пошевелилось, лицо мальчика не выразило ни малейшего

11

Бастия – город и порт на северо-восточном побережье Корсики.