Убийство на Васильевском острове. Игорь Москвин

День обещался быть тёплым.

      В шестом часу пополуночи во дворе дома Грачёва поДровяной улицу стояли две женщины, одна из них держала в руках корзину, собралась на рынок за продуктами для хозяйского обеда, вторая только решала идти или нет.

      – Опять Сашка пива перепил, – кивнула первая в сторону Поплавского, слуги живущего при капитане Горлове.

      – Приспичит, так не такой ранний час выскочит, – желчно съязвила вторая, демонстрируя жёлтые зубы и сощуренными глазами провожая мужчину в отхожее место.

      Поплавский, малый лет тридцати с соломенными прямыми волосами и заспанной физиономией, прикрыл за собою дверь, почесал под расстегнутой рубахой пятернёй грудь, окинул мутным взглядом двор и пошёл в дом.

      Через некоторое время из парадных дверей вышла женщина, озираясь по сторонам и быстрым шагом удалилась по улице, свернула за ближайший угол..

      Одна из женщин толкнула вторую локтем, мол, видела, опять капитан новую пассию завёл.

      – Не, – возразила вторая, – я слышала помощница.

      – В постельных делах.

      Обе хихикнули. Первая тихо начала рассказывать некоторые подробности личной жизни Горлова.

      Спустя минуту или две из открытого окна второго этажа, где находилась спальня капитана, донеслись неясные стоны.

      – Слышала?

      Прислушались

      – Стонет кто-то?

      – Послышалось, – отмахнулась первая, – нет и правда, кто—то стонет. Уж не капитан ли?

      – Почему так думаешь?

      – Так у него одного окно открыто.

      – Надо Ефимычу сказать.

      – Так позови.

      Дворник отмахнулся.

      – Сдурели вы, бабы, – проворчал Ефимыч, крепкий старик шестидесяти лет с крючковатой седой бородой и хмурым взглядом из—под широких бровей. Снял кепку с лысой головы и платком протёр затылок.

      – Не успел день начаться, ты уж умаялся, – прошипела одна из женщин.

      – Пока тут лясы точишь, из спальни Сергея Львовича стоны слышны.

      – Так небось, – дворник пригладил бороду, – свою жиличку тискает.

      – Охальник ты, Ефимыч. Сам седой, а туда же, – покачала головой, – иди разузнай, что в квартире деется.

      – Та, – Ефимыч махнул рукой, мол, отстаньте, бабы, надоели, и пошёл убирать улицу, но не прошёл и трёх шагов, как из парадного вышел капитанов вестовой Синеус, поправил форменную фуражку. Сперва медленно, а потом бегом припустил к Курляндской улице, повернул за угол.

      Через минуту из спальни раздался выстрел Дворник от неожиданности присел, посмотрел на открытое окно, потом побежал в подъезд.

      Дверь капитановой квартиры оказалась запертой. Ефимыч начал тарабанить, не заботясь о том, что может разбудить соседей.

      Спустя минуту замок щёлкнул и на пороге оказался Сашка, в расхлёстанном виде, с испугом на лице, но глаза отчего—то смотрели равнодушно и насторожено.

      – Кто стрелял? – Только и выдавил из себя запыхавшийся дворник, так и не приведший дыхание в норму.

      – Барин