Ожерелье княжны Гальшки. Алесь Мартинович

святым для себя его отец и старший брат.

      – Не кажется ли тебе, сынок, – все же засомневалась княгиня, – что ты для этого пока слишком молод?

      Она, конечно, понимала, что сын не отступится от своего решения, но ей, как и любой матери, хотелось, чтобы ему обязательно сопутствовал успех. И его юный возраст мог поначалу стать непреодолимой преградой, ибо мало надеяться на себя, нужно находить единомышленников. А искать их необходимо среди других князей, которые придерживаются православия. Только пойдут ли они на контакт с тем, кто еще не достиг совершеннолетия?

      Юный князь догадался, о чем думает мать:

      – Молодость никогда пороком не была. Не беда и то, что я несовершеннолетний. Пройдет год-другой. Впрочем… Есть еще и король!

      – Не понимаю, он здесь при чем?

      – От того, как ведет себя Беата, можно обратиться к нему с просьбой, считать меня досрочно совершеннолетним.

      – Но это ее право, какой веры придерживаться!

      – Я не о вере, мама, а о том, что она начала транжирить богатства, перешедшие ей по наследству. Не только свое, но и принадлежащее мне. Да и Гальшке.

      – Тогда другое дело, – согласилась княгиня Александра. – А когда ты думаешь к королю обратиться?

      – Обожду немного.

      – Я бы на твоем месте не тянула с этим, – она внутренне удивилась, как сама не додумалась, что объявление сына досрочно совершеннолетним – хороший (да и, видимо, оптимальный) выход из сложившейся ситуации. Однако не стала об этом говорить, потому что и так все было ясно.

      – Все же постараюсь поговорить с Беатой, – сказал князь Константин.

      – Думаешь, она послушает тебя?

      – Это ее право, но мне хотелось бы, чтобы все было честно.

Глава 7

      С детства Гальшке запомнились несколько человек, которых она считала своими взрослыми друзьями. В первую очередь девочка тянулась к дяде Константину. Даже иногда отдавала ему предпочтение перед матерью, за что Беата укоряла и дочку, и брата мужа. Часто даже доходило до размолвок.

      Беата, завидев дядю с племянницей, начинала кричать:

      – Снова за свое взялся?!

      Князь Константин ничего не понимал или делал вид.

      – Ты о чем, сестренка?

      Такое обращение, которое раньше ей нравилось, выводило Беату из себя.

      – Раз и навсегда забудь, не сестра я тебе!

      – И с какого времени вдруг изменилось твое отношение ко мне? – спрашивал князь Константин, хотя превосходно знал, когда ему и Беате окончательно перебежала дорогу черная кошка.

      – Больно уж забывчивый!

      – Какой есть.

      – Может быть, напомнить?

      – Напомни.

      – Так это, может быть, не ты добился у короля, чтобы тебя считали досрочно совершеннолетним?

      – А что здесь плохого?

      – Ты что, издеваешься?

      – Побойся Бога, Беата!

      – У тебя какой-то особенный Бог. Почему он делает тебе только хорошее, а мне – одно плохое.