Ожерелье княжны Гальшки. Алесь Мартинович

(а Острожской с момента женитьбы Беата себя с гордостью называет. Иногда в момент уединения не удержится, несколько раз вслух повторит: «Княгиня Острожская», – и от этого словно еще моложе становится) немало найдется. Однако зятем может стать и тот, кто, прибрав к рукам все богатства, начнет транжирить их направо и налево.

      Этого Беата больше всего боится. Потому что ее это достояние. И будет его еще больше. Думая о богатствах, начала постепенно свыкаться с мыслью, что и дочка ей не помешает.

      Когда же первый раз почувствовала, что ребенок в животе шевельнулся, побежала к Илье:

      – Сынишка наш о себе дает знать!

      Эта радость передалась и ему, однако для убедительности все же переспросил:

      – Так и ты сына хочешь?

      – Хочу, – ответила искренне. Потому что и в самом деле была уверена, что обязательно родится мальчик.

      Но, видимо, не только мыслью о сыне жил князь Острожский в это время. Через минуту его радость сменилась печалью. Глаза Ильи стали грустными. И хотя старался виду не подать, Беата сразу все поняла.

      – Ты чем-то расстроен? – в этом ее обращении заключался не только вопрос, присутствовало желание успокоить мужа, вселить в него надежду.

      – Знаешь, в последнее время плохие сны приходят, – по тому, как это было произнесено, поняла, что Илье давно хотелось выговориться, но все не находил времени, а, скорее всего, не хотел отвлекать ее напрасными разговорами.

      – Почему думаешь, что плохие?

      – А как иначе объяснить это?

      – Что?

      – Снилось, что поднимаюсь в гору. И чем выше взбираюсь, тем труднее идти…

      – Так в этом ничего удивительного нет!

      – Не перебивай, дослушай, – попросил супруг.

      – Извини.

      – Поднимаюсь я в гору, казалось бы, до вершины добрался, а тут огромный камень на меня готов обрушиться. Я в сторону…

      – Уберегся?

      – Уберегся, но следом за этим валуном другие посыпались. И так много, что, если бы не проснулся, они бы погребли меня под собой.

      – Но проснулся же, – успокоила его, – значит, ничего плохого не произошло.

      – А если бы не проснулся?

      – Если бы, если бы… А если бы мы с тобой не встретились?

      Беата уже прекрасно знала, как можно легко оторвать Илью от самых тревожных мыслей. Обычно, когда произносила нечто подобное, печаль у мужа сразу исчезала. Будто и не было ее. И теперь не ошиблась. Князь сразу повеселел, словно подменили его:

      – Как ты можешь такое говорить? Я представить не могу, как жил, пока не встретил тебя. Знаешь…

      Она знала, что после этого признания он готов долго-долго говорить о том, как любит ее. И обычно слушала с удовольствием, но теперь оборвала:

      – Знаю, родной, знаю. Прости, я пойду.

      – Тебе неинтересно? – радость исчезла с его лица.

      – Пойду отдохну. Сам понимаешь, в каком положении.

      – Понимаю.

      Поверил, не догадался, да и подумать не мог, что она способна в этот момент врать. Но Беате очень хотелось остаться