Призрак Заратустры. Александр Руж

сербу и принялся работать в одиночку. Он бы сманил себе в помощь еще кого-нибудь, но Мансур с Вадимом на уговоры не поддались, а красноармейцы получили от Мокрого приказ подчиняться только Враничу, уламывать их было бесполезно.

      – Твари! – выругался Аркадий Христофорович. – Ну и вошкайтесь на месте, если вам угодно. Дурачье!

      И он с надсадным хрипом вклинил лопату в заваленный песком дверной проем.

      Что за хам! Вадим никогда бы не поверил, что этот невежа преподает в университете. Специально подбил научника, чтобы тот на правах руководителя экспедиции потребовал у приват-доцента документы. Серб счел требование разумным. Хрущ повыкаблучивался, но все ж предъявил удостоверение личности – серую книжицу с шестью стандартными страницами. Фамилия-имя-отчество, год рождения, прописка в Москве – все соответствовало. Из книжицы Вадим также узнал, что гражданин Хрущ-Ладожский не женат и призыву на военную службу не подлежит.

      – А где фотокарточка?

      Аркадий Христофорович пренебрежительно фыркнул:

      – А зачем? По закону имею право не вклеивать.

      Не придерешься. К удостоверению он присовокупил бланк с университетской печатью, заверявший, что предъявитель сего А. Х. Хрущ-Ладожский состоит в профессорском ранге.

      Волей-неволей пришлось отступиться. Тем не менее, сомнения не покидали Вадима, и он чувствовал себя неуютно в присутствии сварливого приват-доцента. И не только он. Хрущ вносил дисгармонию везде, куда совался. То его не устраивала стряпня, за которую отвечал Сивуха (меню, признаться, было однообразным: кулеш из сала и тюря из сухарей, но какие разносолы в пустыне?), то он обвинял Вранича в археологической безграмотности, то без повода напускался на смиренного Мансура, подозревая, что тот втихую присваивает найденные в крепости предметы старины… В общем, никому не давал покоя. Вадим кулуарно подбросил сербу мысль выдворить несносного буяна из расположения лагеря, однако научник воспротивился и мнение свое обосновал так:

      – Сей типус обладает могутностью. Он даст нам пользу.

      – Но он делает совсем не то, что нам нужно!

      – Пусть делает, како желает. Его препоставка… односно версия… заслужуе проверку.

      Это означало, что серб не был уверен в своей правоте на все сто процентов и предоставлял строптивцу Хрущу шанс проверить альтернативную теорию. А ну как и впрямь, продвигаясь внутри крепости, словно гусеница в мякоти яблока, он натолкнется на то, о чем говорилось в приписке к карте? Все почему-то пребывали в убежденности, что это открытие нельзя будет спутать ни с каким другим. Сразу станет ясно: его и имел в виду безымянный араб, сделавший надпись.

      Но дни шли, а фортуна не баловала ни Вранича, ни его оппонента. Бурдюки с питьевой водой истощались, заканчивалась и провизия. Сивуха напомнил об этом научнику, оторвав его от важнейшего занятия – обмахивания кисточкой настенного барельефа с изображением чаши и вырывавшихся из нее огненных протуберанцев. Серб осерчал, он жуть как не любил, когда