Похищенная синьора. Лаура Морелли

на высокой подошве, поднимавшей их над уличной грязью, и с парчовыми расшитыми сумками на витых шелковых шнурах. Торговцы шерстью, покинув свои дома из тесаного известняка, снова гордо разгуливали целыми семьями по городу, бахвалясь роскошными одеждами и украшениями. Никто их не осуждал более – напротив, встречали, как князей. «Все и вся, – думала Беллина, – вернулись на греховный путь. Отправятся ли они в ад? Или это тоже заблуждение?»

      Она чувствовала себя глупее некуда. И отчего ей втемяшилось в голову, что для нее возможна какая-то жизнь за пределами дома, где живет Лиза? Она, Беллина, принадлежала Лизе всецело. Их судьбы переплелись, как шелковые нити в мастерских Франческо. Лиза – яркая, блестящая нить; Беллина – серенькая, тусклая. Лиза и Беллина – основа и уто2к[27], сплетенные так тесно в единое полотно, что одна не может представить себе жизни без другой.

      Что до Франческо, тот по-прежнему и думать не думал ни о чем, кроме своих мастерских и торговли. За единственным исключением. Все чаще он заговаривал о том, что надо бы найти художника, который напишет портрет Лизы, – это будет дань уважения его супруге и предмет гордости, которым смогут любоваться влиятельные друзья и торговые партнеры семьи Джокондо. И говорил он об этом так, будто считал самым важным делом в своей жизни.

      Часть 3

      Основа и уток

Анна

      Шамбор, Франция

      1939 год

      – Анна, просыпайся. Мы приехали.

      Кто-то ласково потрепал ее по плечу. Анна подняла голову, в которой еще клубился туман из обрывков сна. Сквозь веки пробивался яркий свет. Она открыла глаза и увидела широкую улыбку Коррадо.

      – Даже не верится, – пробормотала девушка. – Наконец-то!

      Путешествие, которое должно было занять несколько часов, продлилось пять дней. Пять дней медленного неуклонного движения вперед с остановками лишь для того, чтобы поесть на обочине и заночевать прямо в грузовиках. От бесконечной тряски у Анны ныла каждая косточка в теле. После пяти дней разговоров с Коррадо ей казалось, что она знает его всю жизнь. Анна рассказала ему о своей работе в архиве, о том, как Лувр стал для нее почти родным домом, о Марселе и Кики, о жизни без отца. О том, как она всегда защищала брата и оберегала его от неправильных решений, как он взамен научил ее жульничать в карточных играх, зажигать огонь без спички и водить машину.

      Коррадо, в свою очередь, поведал Анне о детстве во Флоренции, о передававшихся из поколения в поколение традициях своего рода, который много веков был связан с производством текстиля; о том, как родители приняли решение ради новых возможностей и блага семьи устроиться на швейную фабрику в парижском районе Сантье. С этим добродушным итальянцем, мастером по ремонту швейных машинок, было легко и просто общаться. Анне даже казалось странным, что меньше недели назад они были незнакомы.

      Она вышла из кабины грузовика, помассировала затекшую шею и плечи, а когда глаза

27

 Уток – поперечные нити ткани, расположенные перпендикулярно к нитям основы.