Лотос. Дженнифер Хартманн

быть.

      Другая часть меня ожидает призрака.

      Оливер Линч не может быть настоящим… Он не может быть живым, ходить и говорить, по его жилам не может течь теплая кровь. Он может быть только кучей костей и земли.

      И прекрасным воспоминанием.

      Последние двадцать четыре часа перевернули с ног на голову все, что я знала. Разрушили стены, которые я возводила годами. Разбили в пух и прах каждую несостоятельную теорию, которую я насильно скармливала себе, просто чтобы справиться с горем.

      Просто чтобы я могла двигаться дальше без него.

      Но часть меня знала… Часть меня, черт возьми, знала, что он все еще где-то там. И я ненавижу себя за то, что не продолжала упорно искать его.

      Рука Гейба скользит к моей пояснице, заставляя подпрыгнуть на месте.

      – Ты в порядке?

      Я даже забыла, что он стоит рядом со мной.

      Я киваю и вымученно улыбаюсь. Но все это ложь. Мои руки продолжают дрожать, ногти обгрызены, ноги едва выдерживают мой вес.

      Боже, что мне ему сказать?

      Вспомнит ли он меня вообще? Я совсем не похожа на ту семилетнюю девочку с солнечными косичками и пухлыми щечками. Теперь я взрослая женщина.

      А он мужчина.

      – Как он выглядел? – вопрос вырывается шепотом. Мой взгляд прикован к занавеске, как будто я могу с помощью рентгеновского зрения украдкой взглянуть на него.

      Я знаю, что мне нужно сделать, – отодвинуть занавеску и войти внутрь. Я знаю это… но если он не вспомнит меня, если он не посмотрит на меня и не увидит фейерверки, овсяное печенье и смех под летним солнцем, клянусь, мое сердце иссохнет и умрет.

      Рука Гейба медленными поглаживаниями путешествует вверх и вниз по моему позвоночнику, обвивается вокруг моего плеча и успокаивающе сжимается. Он отвечает таким же напряженным шепотом:

      – Потерянно. Он выглядел… потерянно.

      Мои внутренности скручиваются и болят, пока я борюсь со слезами.

      – Они все еще не знают, что с ним случилось?

      – Пока нет. Он сбит с толку и растерян. Доктор даже не позволил мне сразу увидеть его, потому что они не знали, как он поведет себя. Но в итоге… – Гейб прерывисто сглатывает, опуская подбородок на грудь. – В итоге он не узнал меня.

      Нет.

      Я понимаю, что Гейб был только в детском садике, когда Оливер исчез, но, Господи, помоги мне, я хочу, чтобы он помнил все. Каждую деталь нашего волшебного детства, которая была навсегда выгравирована внутри меня.

      – Хочешь, я пойду с тобой?

      Отказ вырывается из меня сразу же, несмотря на то, что мои ноги все еще отказываются двигаться с места, словно они приросли к полу.

      – Я справлюсь.

      – Точно? – он криво улыбается, нас обоих переполняет душевное смятение. – Потому что я буквально держу тебя прямо сейчас.

      В доказательство Гейб отпускает мое плечо, и я спотыкаясь, почти влетаю в эту уродливую занавеску. Он хватает меня за запястье, прежде чем я успеваю войти туда.

      – Уф, замечание принято, – выдавливаю я, закрывая глаза и набирая в грудь побольше храбрости. – Но мне нужно сделать это в одиночку.

      – Я