Подземная война. Алекс Орлов

на шее у Мартина с Рони он не мог. Стал брать в работу самое тяжелое шитье, а также подряды на тяжкое кожемяцкое дело – сила на это у него в руках имелась. Однако город Пронсвилль был дорог для проживания, и грошовые заработки нужду Ламтака ничуть не покрывали. Тогда он и решил смастерить машину, о которой давно задумывался, чтобы работала, как мельница, но только не для помола, а для шорницкого промысла.

      И у него получилось, он знал, как выглядит такая машина, поскольку подсмотрел ее у гномов в городе Пяди. Понятно, что пядские гномы никому машину не показывали, но Ламтак нашел способ проникнуть в цех, и одного взгляда ему было достаточно, чтобы во всем разобраться.

      Другое дело, что пядские гномы работали на лошадином приводе – у них в мастерской по кругу ходили два мула. Ламтаку же с мулами возиться не хотелось, и он понадеялся на ветер – и, как оказалось, не прогадал.

      Теперь он не боялся никакой тяжелой работы и стал брать больше товара на кожемяцкую переработку, а также недорогое шитье из сыромятной кожи. Пошли первые деньги, распространилась молва, и скоро Ламтака пришли бить завистливые конкуренты.

      Первый раз он с успехом оборонялся сам, а в другой раз позвал Бурраша, который работал в порту в артели грузчиков. Орк так поколотил половину шорников города, что в третий раз бить Ламтака они так и не собрались.

      Наблюдая за воздушным колесом и слушая ход деревянной оси по смазанным рыбьим жиром муфтам, Ламтак услышал, как его позвал работник Пурташка – беспризорный портовый воришка, которого порекомендовал Бурраш.

      Поначалу гном опасался, что Пурташка станет воровать, но тот признался, что не может сделать этого, поскольку господин Бурраш дал ему последний шанс, и если он не устоит – господин Бурраш его утопит.

      – Хозяин, там к вам пришли! – крикнул Пурташка, высовываясь из люка.

      – Сейчас спущусь, – ответил Ламтак, бросая на вертящийся вал короткий взгляд.

      – Там вроде как ваши земляки или даже родственники… – добавил Пурташка, когда гном спустился из мельничной башни.

      – А вот это не твое дело, беги обратно.

      Пурташка убежал в цех, а Ламтак вышел на воздух, где его дожидался гость.

      Уж лучше бы никто не дожидался, потому что это был не просто гном, а господин Дунлап, видеть которого Ламтаку совсем не хотелось. Однако он не подал виду и, широко улыбнувшись, шагнул навстречу гостю и первым подал руку, чтобы обменяться рукопожатиями.

      – Здравствуйте, господин Дунлап, очень рад вас видеть!..

      – И я очень рад, что наконец нашел тебя, славный Ламтак, – ответил Дунлап, скрывая злую ухмылку. Он прекрасно понимал, что Ламтак ему вовсе не рад.

      – Проходите в мою конторку, господин Дунлап. Угощу вас шербетом.

      – О, ты помнишь, что я люблю шербет, – улыбнулся Дунлап, потом поднял голову и посмотрел на парусное колесо.

      – Недурно, недурно придумано, – произнес он и прошел в конторку.

      Ламтак зашел следом и, прикрыв дверь, направился к шкафу, в котором хранил шербет и засахаренные фрукты. Сложив угощение на серебряное блюдо, он поставил его на стол перед гостем и, приняв у него бархатную шапочку, положил ее на комод.

      – Странно, что ты не подаешь мне горячую воду, как принято у паркинов. Полагаю, за столько времени ты перенял многие их обычаи, – издалека начал Дунлап, пробуя шербет и прислушиваясь к тарахтению иголок.

      – Я подаю ее только паркинам, господин Дунлап.

      – Вижу, ты преуспеваешь, Ламтак.

      – Не будут отрицать, господин Дунлап.

      – Сколько у тебя работников?

      – Четверо.

      – Это хорошо, – кивнул гость, переходя от шербета к засахаренным фруктам. – Я также слышал, что у тебя среди паркинов есть друзья.

      – Это верно, господин Дунлап, – ответил Ламтак, стараясь выглядеть невозмутимо, хотя эта беседа была похожа на допрос.

      – И даже орки, я слышал, у тебя в чести?

      – Мы вместе воевали, господин Дунлап.

      – Да, я помню, как ты сбежал от господина Таигли, чтобы стать солдатом.

      – Я не сбежал, господин Дунлап. Господин Таигли погиб, и больше некому было учить меня.

      – Господин Таигли погиб, но жив его сын.

      – Когда я ушел из Дома Ювелиров, новый господин Таигли был еще младенцем, – напомнил Ламтак, оглаживая бороду, чтобы скрыть волнение.

      – У тебя есть еще какие-нибудь сладости, Ламтак? Может быть, мед или конфеты?

      – И мед, и конфеты, господин Дунлап, – ответил Ламтак, вставая.

      – Давай конфеты, Ламтак. Как по мне, так паркины не так уж и бестолковы, если сумели изобрести такое лакомство.

      Пока хозяин раскладывал перед гостем новые угощения, тот прислушивался к доносившемуся из цеха шуму.

      – Хорошо твои работники трудятся, иголки все время стучат.

      – Я долго учил их, господин