Ливень в графстве Регенплатц. Вера Анмут

вам за всё, отец. Вы самый прекрасный человек на свете… Простите мне все обиды, что причиняла я вам… Мне тяжело оставлять вас одного… Я знаю, как вы любите меня, и вы… вы совсем забыли о себе. Прошу, найдите себе достойную добрую жену…

      – Разве я могу об этом думать?.. – запротестовал Ахим.

      – Я буду радоваться за вас там, на небе, зная, что вы не один, что о вас есть кому заботиться… Пообещайте, отец…

      – Обещаю, – смирился Ахим Штаузенг.

      – Где мой сын?

      Из тёмного угла комнаты к Эльзе вышла плачущая Хармина с завёрнутым в одеяльце младенцем на руках.

      – Вот, Эльза, вот твой мальчик.

      Мальчик ворочался, кряхтел, но не плакал. Эльза с большим усилием подняла руку и погладила малыша по его маленькой с чёрным пушком головке.

      – Берхард, сыночек… Как жаль, что я не увижу, каким ты станешь мужчиной. Да благословит тебя Бог, мой мальчик.

      Эльза тихо опустила руку, закрыла глаза и умерла. Ахим Штаузенг больше не мог сдерживать рыдания, да это уже и не нужно было. Склонившись над бездыханным телом дочери, он дал волю слезам. Священник, встав у изголовья, начал тихо читать молитву. Женщины вокруг заплакали, мужчины склонили головы. Скорбь.

      Генрих приблизился к Хармине Кроненберг, по-прежнему державшей на руках младенца. Он ещё не видел своего сына и теперь внимательно разглядывал личико малыша. Волна счастья нахлынула на молодого отца от лицезрения родного сына, наследника. Но она тут же смешалась с горем от потери горячо любимой женщины.

      – Мне кажется, малыш на вас похож, – прошептала Генриху Хармина, улыбнувшись ему сквозь слёзы.

      – Нет, у него глаза, как у мамы, и волосы тёмные.

      – Цвет волос может измениться с годами. Мы с Клосом хотим с вами поговорить по поводу младенца, ландграф.

      – Что-то серьёзное?

      – Да. Давайте выйдем.

      Хармина подала знак своему мужу, и тот направился к двери. Ещё раз печально взглянув на Эльзу, Генрих тихо вышел вслед за Харминой из спальни.

      – Ландграф, – начал разговор Клос Кроненберг. – Я понимаю и переживаю ваше горе. Прекрасно знаю, кем была для вас Эльза.

      – Она была душой моей, – эхом отозвался Генрих. – Как теперь я стану жить без души?

      – Сегодня странная ночь. Она принесла вам горе и в то же время одарила радостью. У вас теперь есть сын, о котором вы так долго мечтали.

      – Да, Клос, ты прав, – Генрих нежно взглянул на малыша. – Эльза воплотила мою мечту в явь.

      – Можно мне задать вопрос вам, ландграф? Как вы намерены поступить с ребёнком?

      – Конечно, я заберу его с собой, Клос. Я перед всей страной признаю его сыном и наследником. Я воспитаю из него настоящего рыцаря.

      – А ваша супруга?

      – Уверен, Патриция не настолько зла, чтобы не пожалеть несчастное невинное дитя. В моём доме малыш Берхард будет купаться в любви. Дай мне его подержать, Хармина.

      Женщина осторожно передала младенца в крепкие руки отца. Малыш по-прежнему вёл себя тихо и лишь кряхтел, поворачивая головку в разные стороны.

      – Какой