Гнездо Феникса. Антон Валерьевич Платов

– неуловимо, но явственно. Тишина! Она стала другой!

      На сей раз я приветствовал эту печальную предзакатную тишину, как старого друга, вернувшегося после долгой разлуки, как весть из родного дома. Видимо, что-то изменилось в моем лице. Юля повернулась ко мне, словно хотела что-то спросить…

      Врата Перехода! Не знаю, почему и откуда всплыли во мне эти слова, но я понял вдруг значение этой тишины, которая всегда была со мной. Путь на Третью Сторону Переброса…

      Эта тишина – нет, ощущение этой тишины внутри себя – привело меня в ту загадочную протоку, оно же (теперь я знал это точно) вело меня сквозь туман к Острову Яблок. Быть может…

      – Андрюша, что? – очень тихо, видимо тоже ощущая магию момента, спросила Юля.

      Я наклонился к самому ее уху, чтобы в любом случае нас не услышал часовой.

      – Юленька, я… я должен исчезнуть отсюда, я не могу работать с ними. Ступай на берег. Черных уверен, что я был в третьей стороне один, а уже потом подобрал тебя. Говори ему так же. Помыкают, возьмут подписку о неразглашении и отпустят.

      – А ты?

      – Я… попробую. Наверное, не получится, но… я все равно должен. Ты же знаешь: сейчас можно вытащить из человека все, что угодно.

      – Андрей, я с тобой.

      – Юленька, ведь ничего не выйдет. Скорее всего.

      Она вдруг улыбнулась – смело, почти весело.

      – Ты забыл: обе дороги ведут Туда. Выйдет – не выйдет…

      Я медленно распрямился, чтобы не спугнуть ощущение. Прошел на нос, потом на корму – снял со стопора обе швартовочные лебедки. Швартовы немного провисли, давно не смазанная носовая лебедка чуть скрипнула. Часовой, по счастью, не обратил на это внимания.

      – Эй, приятель! – крикнул я ему. – Я заведу машину, а то аккумуляторы сели совсем: даже лампочки не светят.

      Камуфлированный детина махнул рукой:

      – Валяй.

      Мой старенький пароход словно чувствовал свой последний день и решил прожить его гордо, с достоинством. Машина заработала сразу, без задержек и без единого сбоя; стальное тело парохода мелко задрожало, готовое к бегу…

      Солнце, красным золотом пылавшее меж стволов сосен на береговом всхолмье, коснулось горизонта.

      – Закат, Андрюша, – тихо сказала Юля.

      – Да. Ступай вниз.

      Она снова негромко, почти неслышно засмеялась.

      – Нет, что ты. Я с тобой.

      Я кивнул, соглашаясь.

      – Ну, – прошептал я, решаясь, – не подведи, старый. – Я ласково погладил приборную доску.

      И резко дернул рукоять хода на себя – на «полный», и сразу – на «самый полный».

      Машина взвыла, потом взревела; перестук поршней в ее глубинах слился в единый гул. «Кэп голову бы оторвал за такой старт», – успел подумать я, и пароход, чуть качнувшись, пошел вперед, быстро набирая ход.

      Что-то закричал часовой на пристани. Я оглянулся. Оба швартова разматывались вслед за нами, уходя под воду. Я повел пароход прочь от причала и начал постепенно закладывать плавный поворот – так, чтобы в конце концов оказаться носом к закату.

      Звякнула