Стихотворения. Владислав Фелицианович Ходасевич

бы, маленькая Хлоя,

      И на меня боялась бы смотреть.

      А я три долгих дня лежал бы на столе,

      Таинственный, спокойный, сокровенный,

      Как золотой ковчег запечатленный,

      Вмещающий всю мудрость о земле.

      Сойдясь, мои друзья (не велико число их!)

      О тайнах тайн вели бы разговор.

      Не внемля им, на розах, на левкоях

      Растерянный ты нежила бы взор.

      Так. Резвая – ты мудрости не ценишь.

      И пусть! Зато сквозь смерть услышу, друг живой,

      Как на груди моей ты робко переменишь

      Мешок со льдом заботливой рукой.

1915

      «Милые девушки, верьте или не верьте…»

      Милые девушки, верьте или не верьте:

      Сердце мое поет только вас и весну.

      Но вот уж давно меня клонит к смерти,

      Как вас под вечер клонит ко сну.

      Положивши голову на розовый локоть,

      Дремлете вы, – а там – соловей

      До зари не устанет щелкать и цокать

      О безвыходном трепете жизни своей.

      Я бессонно брожу по земле меж вами,

      Я незримо горю на легком огне,

      Я сладчайшими вам расскажу словами

      Про все, что уж начало сниться мне.

1916

      Швея

      Ночью и днем надо мною упорно,

      Гулко стрекочет швея на машинке.

      К двери привешена в рамочке черной

      Надпись короткая: «Шью по картинке».

      Слушая стук над моим изголовьем,

      Друг мой, как часто гадал я без цели:

      Клонишь ты лик свой над трауром вдовьим

      Иль над матроской из белой фланели?

      Вот, я слабею, я меркну, сгораю,

      Но застучишь ты – и в то же мгновенье

      Мнится, я к милой земле приникаю,

      Слушаю жизни родное биенье…

      Друг неизвестный! Когда пронесутся

      Мимо души все былые обиды,

      Мертвого слуха не так ли коснутся

      Взмахи кадила, слова панихиды?

1917

      На ходу

      Метель, метель… В перчатке – как чужая,

      Застывшая рука.

      Не странно ль жить, почти что осязая,

      Как ты близка?

      И все-таки бреду домой, с покупкой,

      И все-таки живу.

      Как прочно все! Нет, он совсем не хрупкий,

      Сон наяву!

      Еще томят земные расстоянья,

      Еще болит рука,

      Но все ясней, уверенней сознанье,

      Что ты близка.

1916

      Утро

      Нет, больше не могу смотреть я

      Туда, в окно!

      О, это горькое предсмертье, —

      К чему оно?

      Во всем одно звучит: «Разлуке

      Ты обречен!»

      Как нежно в нашем переулке

      Желтеет клен!

      Ни голоса вокруг, ни стука,

      Все та же даль…

      А все-таки порою жутко,

      Порою жаль.

1916

      В Петровском парке

      Висел он, не качаясь,

      На узком ремешке.

      Свалившаяся шляпа

      Чернела на песке.

      В ладонь впивались ногти

      На