Летняя королева. Элизабет Чедвик

Петронилла любила сезон каштанов и надеялась, что к тому времени двор еще не уедет из Пуату.

      Придворные с самого утра охотились в лесах Тальмона и днем остановились перекусить и побеседовать в заранее условленном месте, где слуги разожгли угли для приготовления пищи и разложили в тени одеяла и подушки. Все отдыхали, пили вино, охлажденное в ближайшем ручье, и ели деликатесы: свежую рыбу, пойманную в заливе за стенами замка, пряные пироги, изысканные сыры и финики, начиненные миндальной пастой. Ястребы, среди них и Ла Рейна, кречет Алиеноры, сидели на шестах в тени и отдыхали, засунув головы под крылья.

      Неподалеку играли музыканты, подбирая мелодии на лютне и арфе, исполняя по очереди бодрые военные марши, энергичные охотничьи песни и пронзительные любовные баллады, исполненные безответной тоски. Один из артистов, молодой трубадур с золотыми перстнями и ослепительно голубыми глазами, бросал на Петрониллу взгляды, а она кокетничала с ним в ответ, войдя в роль заинтересованной, но недоступной высокородной дамы. Дерзкие манеры – но Петронилле было все равно; она наслаждалась игрой. Алиенора была слишком поглощена своими заботами, чтобы уделять ей внимание, которого та так жаждала. Молодые кавалеры не остались равнодушными к ее флирту, и в глазах музыканта засветилась глубокая признательность. Возможно, позже она тайком передаст ему какой-нибудь знак – маленький кусочек вышивки или золотую бусинку со своего платья. А если наберется смелости, то позволит Раулю де Вермандуа поймать ее на этом, привлекая и его внимание, а это было бы интересно. Она задремала, убаюканная ветерком, шелестящим в листве, и шепотом струн лютни, по которым скользили пальцы трубадура.

      – Сладость для дамы, которая сама слаще меда, – прошептал мужской голос, и что-то теплое и липкое коснулось ее губ. Глаза Петрониллы распахнулись, и она тихонько охнула. Над ней склонился Рауль и капал ей на губы мед из маленького горшочка, который держал в руке.

      Облизав рот, она села и игриво похлопала его по плечу.

      – Ты всегда так пристаешь к спящим дамам?

      Рауль усмехнулся и поднял одну бровь.

      – Обычно дамы, к которым я обращаюсь, не спят, – ответил он. – А если и спят, то очень скоро просыпаются. – Он легонько ткнул указательным пальцем в кончик ее носа. – Принес угощение, пока осталось хоть немного. Эти жадные обжоры едва не слопали все до капли. Конечно, если ты не хочешь, то им больше достанется. – Он указал на придворных, которые заканчивали трапезу фруктами, обмакнутыми в мед.

      Петронилла взяла у него горшочек, зачерпнула сладость пальцем и облизала. Зачерпнула снова, но на этот раз поднесла палец ко рту Рауля. Тот издал горловой смешок и принялся его облизывать с таким рвением, что по позвоночнику Петрониллы пробежала дрожь и она забыла о юных рыцарях и трубадуре. Никто не мог видеть, что происходит, потому что ее палец был целиком у него во рту.

      – Все чисто, – сказал он, отводя ее руку от своих губ.

      Петронилла кокетливо посмотрела на него.

      – Хотите еще? – поинтересовалась она.

      – Интересный