НИИ ядерной магии. Том 2. Анна Гращенко

прохладой, но деревянная садовая качель всё ещё сухая и тёплая. Ты мерно раскачиваешься на ней и радуешься тому, что прошедший день был продуктивным и интересным. А рядом сидит Александр. Он этим самым тоном рассказывает о том, как прошёл его день, и расспрашивает, как провела время ты.

      Фима тряхнула головой, прогоняя воспоминания:

      – На меня кое-кто напал, – ответила она. – Мы были правы, мама Красибора колдует. И колдует хорошо.

      – У-у-у, я так и знала! Она что-то тебе сделала? – сурово спросила тётушка Негомила.

      – Не много, – Фима помахала головой. – Пара ушибов и много запугиваний. Она не успела сделать чего похуже, я сбежала.

      Тётушка Негомила в задумчивости погладила шею.

      – Как минимум она не пыталась тебя убить. Я бы почувствовала. Но это не значит, что она не собиралась пытать. Что ей было нужно?

      – Ты уверена, что это была она? – взволновано встрял Александр.

      Фима подошла к потерпевшей крушение метле и подняла с пола пару фоторамок. На снимках была запечатлена чета Бологовых в разные периоды. На первом Красибор был ещё совсем мальчишкой – может, лет десять. На втором – уже взрослый юноша, с виду старше двадцати. И на обоих кадрах рядом с ним стояли Бологовы-старшие. Едва ли можно было угадать в Бажене, которого знала Фима, мужчину с фотографии. Высокий и стройный, он мягко улыбался, в уголках глаз собралось множество морщинок, потому что улыбка была привычной его лицу. Густая светлая борода ухожена и идеально подстрижена, волнистые волосы ниспадают на плечи на одном фото, и затянуты в хвост на другом. А рядом с ним и Красибором стояла женщина. На обоих фотографиях она была в платьях с народными мотивами: орнаментальная вышивка, традиционные узоры, ворот как у рубахи-косоворотки. И кокошники. Фима засмотрелась на украшения: они были прекрасны. Невысокие, идеально сидящие в пышных чёрных волосах. Оба с тончайшей вышивкой и украшенные бусинами да камнями.

      Фима ожидала, что Милица тоже будет выглядеть на фото иначе, как и её муж. Что с ней тоже что-то случилось и послужило причиной к таким колоссальным изменениям. Она не могла поверить, что Милица так просто рисковала сыном, и что её действительно не волнует судьба мужа. Но Фима ошибалась. С фотографий на неё смотрела та же женщина, что избивала её всего полчаса назад в Басаргинском маяке. Если что-то в этой женщине и изменилось, внешне этого увидеть было невозможно.

      «Если только изменения не случились раньше, чем были сделаны эти фотографии», – мелькнуло у девушки в голове.

      – Да, Саш, я уверена, – отозвалась Фима и услышала, как он громко втянул носом воздух.

      – Зайка, идём на кухню, я сделаю тебе чай с травами, а ты нам всё расскажешь под-роб-но, – засуетилась тётушка Негомила. – Заодно заставлю Бажена притащить свою тощую задницу. Может, он расскажет что-то полезное о своей зазнобушке. Прежде, чем я отрублю ей обе руки и скормлю их свиньям.

      Тётушка