Анна и бесконечность. Дарья Солодилова

текла кровь. Адам попытался выдернуть руку, но Анна так вцепилась в нее, что это было бесполезно. Пока Адам безуспешно пытался освободиться, девушка достала пробирку и собирала в нее жидкость для анализа.

      – Что ты делаешь? – Злость в голосе мужчины звучала отчетливо, но воспитанная с детства вежливость не позволяла проявить грубость. Адам держал себя в руках, хотя происходящее казалось ему каким-то извращенным театром.

      – Собираюсь узнать тебя поближе, Адам. – Девушка налила достаточно крови для анализа и вежливо прилепила пластырь на порез, который она предусмотрительно положила в карман перед встречей с Адамом.

      Он молчал, слова куда-то убегали, оставляя хаос в голове. Затем ему послышался какой-то механический звук, он поднял голову и увидел, как на самом верху сферы выдвигается какой-то железный ящик.

      Анна закупорила пробирку и полезла по стене вверх до ящика. Потом она забралась в ящик и закрыла дверцу. Наступила тишина. Прошло десять минут. Ожидание было мучительно.

      – Что ты там делаешь, Анна? – Ответа Адам не получил. Но его это не устраивало. – Ты меня слышишь или нет? – Мужчина кричал.

      – Слышу-слышу, не ори, – раздался голос Анны. – У меня тут лаборатория, анализы твои изучаю. Обработай пока рану. Красный флакон.

      После этих слов справа от Адама снизу выдвинулся еще один ящик. В нем было много разных баночек, таблеток и ампул, но красный флакон был только один. Капнув немного жидкости на пострадавший палец без куска кожи, Адам задал мучавший его вопрос:

      – Как ты это делаешь?

      – Имеешь в виду, как я управляю сферой?

      – Ну да…

      – Она настроена на мои волны. У тебя не получится, можешь даже не пробовать. Если бы ей мог управлять кто-то, кроме меня, то ее давно бы отобрали. Так уж люди устроены.

      – Мозговые волны?

      – Что-то вроде этого, Адам. Закодировала я ее. Так что даже не надейся.

      – Ты скоро там закончишь? – Количество вопросов к Анне росло с каждой минутой, а ответов пока не было.

      – Все уже. Насмотрелась. – Девушка открыла дверцу ящика, перепрыгнула на стену и спустилась вниз. Села на ковер, улыбнулась и приготовилась говорить. – Евгеника, Адам. Вот значит как! Так я и знала, что к этому все придет. Они уже давно двигались в этом направлении. Еще одна попытка создать совершенное общество, обреченная на провал. Ты такой красивый, Адам. Посмотрела на тебя, и мне стало невыносимо грустно. Идеальные черты лица. Совершенное тело. Знаешь, в Древней Греции было изобретено понятие «золотое сечение». Они создали много скульптур, чтобы его запечатлеть, оставить в истории образ абсолютной красоты. Они долго работали, чтобы красоту сформулировать, математически выверить, сделать из нее науку. Века сменяли друг друга, мода, как ветер, дула то в одну сторону, то в другую, заставляя людей менять свои тела, преследуя течение ветра. Порой красота становилась подобной ночному кошмару, приобретала ужасающие формы диспропорций, изможденного тела или, наоборот, ожиревшего, неестественного, больного, искалеченного, изрезанного. Понятие красота – это зеркало, в котором