Ведьмочка для ректора Боевой Академии. Анна Алора

редкие растения?

      Задумалась и обернула голову голубеньким махровым полотенцем. Ладно, нужно хорошенько посмотреть то, что от грядок-то осталось. Раз тут жила и даже преподавала бабуля моя, быть не может, чтоб и корешков не осталось каких.

      Приободрилась я и сняла полотенце. Все, сейчас опять голову высушу и, несолоно хлебавши, голодная, пойду разбираться с огородиком.

      Доживу ведь до обеда-то? Желудок с сомнением забурчал. Доживу. Бывало, только к ужину из леса приходила, и ничего.

      Вздохнула, сняла полотенце и опять глянула в зеркало. Да чуть не упала.

      На меня смотрела я, ведьмочка Ведяна Маленская. Точно, я. Вот и глаза мои, и нос мой и губа прикушенная.

      Еще бы не прикусить-то. Ой-й. Стало больно до слез. Ведь и правда прикусила губу, до крови прикусила.

      Но хорошо хоть на ногах удержалась-то.

      Потому что волосы мои, гордость бабулина, цвета пшеницы спелой, так и остались темными. Я неверяще схватила прядь и поднесла к глазам. Нет, не врут глаза-то мои.

      Черные они, как есть, черные сделались…

      Я растерянно повертела прядь в руках. Посмотрела опять в зеркало.

      Да мало что черные, так еще и с отливом таким, прям в синеву-то.

      И кольцами, прямо вот кольцами такими завиваются. У меня волос-то свой волнистый, легкой волны такой. А тут прямо вот тугими кольцами пошел.

      Ой-ей…

      – Ры-ысь-ка-а… – из искусанных губ моих вырвался слабый стон.

      Вот надо отдать должное Рысечке. Вредина большая, но всегда чует, когда ведьмочке его и правда помощь нужна.

      Тотчас сзади появился, хоть и рыкнул недовольно:

      – Ну што-о опять-то, горе мое-е, – начал было да тотчас и замолчал. Ну да. Раскрыл глаза-то свои, вон как оранжевым загорелись.

      Да и пасть чуть не разинул.

      Я только вздохнула. Разинешь тут, когда вместо меня стоит перед зеркалом я – не я, а будто близняшка какая.

      – Эт-то штошь ты с собой утворила-то? – Рыська мигом оказался у зеркала и тоже в него уставился. Потом на меня посмотрел внимательно. Ну, понимаю, почему. Морок проверял. На него-то морок не действует, но проверить решил.

      Да уж…

      Я-то, честно говоря, понадеялась на морок-то. Ну, раз нет, то и нет.

      – И как же ты так, Ведянка? – а я только руками развела.

      – Ну, пошла завтрак у дядьки Силая просить. Звала, потом в печку голову сунула – и вот. Но я ведь два раза голову-то намылила, и вода потом вот прозрачненькая такая шла, – я огорченно махнула рукой.

      – А толку никакого. Вот теперь такая я красавица, – а у самой чуть слезы на глазах не выступили.

      Смахнула их, конечно. Еще и плакать из-за этого. Тут и других причин хватает.

      А волосы… Я приоткрыла один глаз и взглянула в зеркало повнимательнее.

      – Рысь, а мне ведь этот цвет идет, а?

      Рыська же сел на толстенькую попу, прямо на пол и уставился на меня немигающим взором. Ну, все. Никак в медитацию ушел? У него бывает. Этим, как его, внутренним взором направился в подпространство.

      Ага, хочет там какое объяснение найти. Но что-то долго сидит.