Собрание разных зарисовок и сочинений. Том 1. Алексей Брайдербик

Это вдох жизни или, если не говорить так высокопарно, такой вздох, какого у меня не было с рождения. Я открыл глаза, ведь надо же встретить ставший теперь для меня новым мир новыми глазами? Вернее, мир-то как раз и не изменился, здесь ситуация не повернулась ко мне другим боком – нет и еще раз нет, это высшие силы, что-то подправили во мне. И я это чувствовал прекрасно. Я ощутил также, будто бо́льшую часть своей сознательной жизни, жизни больного человека, полной борьбы, в которой поражения перевешивали победы, – я проспал. Причем так крепко и хорошо, словно я трудился без перерывов и отдыха много-много дней. Чувства не обманешь, о вкусе молока по пенке не судят, но создавалось такое впечатление, будто я надолго забылся десятым сном.

      Я внимательно огляделся. Существа и след простыл, даже ручкой на прощание не помахало. Впрочем, с кого я вообще что-либо пытаюсь спросить за правила этикета? Все закончилось, и потому можно и не махать кулаками после драки. Я поднялся с пола резко – даже не пришлось убивать полчаса на раскачивание ради этого простого действия – и быстро, точно все мои члены вернули себе прежнюю юношескую силу, свежесть и ретивость. Я бы оценил свое исцеление на десять балов из десяти. Мне даже мой деревянный помощник – трость не понадобилась для этого, кстати, она лежала на полу. Вещь без дела названия не имеет, а в чем теперь мне было не обойтись без помощи трости? Я подошел уверенным размашистым шагом к зеркалу. Человек, незнакомый с контекстом, решил бы, глядя на меня, что я кого-нибудь передразниваю. Что называется, откинь опору мирскую, всяк кто готов ступать по тверди на своих ногах. Прежде моя походка была сравнима с тем, как ребенок учится ходить, вы знаете, как он неуклюже, смешно и как взволнованно – под взглядом взволнованных родителей – неумело передвигает ноги.

      Отражение в зеркале само по себе лгать не станет, а если и попытается, это будет не проявлением воли, а лишь попыткой повторить за тем, кто смотрит в зеркало. Зеркалу все человеческое чуждо и ложь в том числе, оно скажет всю правду и такую, что в один миг опустит планку твоего «я», но может и истину подчеркнуть. А что же мое отражение показало мне? О, что за чудо! Я кончиками пальцев прикоснулся к лицу. Куда делись болезненные синяки под глазами, на которые, если не знать всей трагической истории, посмотришь и не удержишься от того, чтобы не спросить: ого, какую взбучку тебе устроили, как же угораздило тебя нарваться на чьи-то кулаки? С моих губ слетел нервный смешок, нет, парень, не готов ты пока к палате с мягкими стенами, рано тебе пока бежать за психиатром и просить его покопаться у тебя под черепом. Я провел ладонью по голове – ото лба к затылку и обратно и почувствовал покалывание – неужели волосы стали пробиваться? Точно, стали! Не сочтите это за неблагодарность, нет-нет, я очень благодарен и счастлив, и все же до шевелюры настолько пышной, что любой, у кого есть лысина, либо захлебнется от зависти собственной