Вкусные рассказы. Истории, приправленные добротой, теплом души и любовью. Наталья Сысойкина

рядом с мужчиной.

      Сначала оба ехали молча, потом Тихон, не поворачиваясь к Кондрашову, начал:

      – Я маленький был, старшая сестра Иринка собиралась замуж выходить. Мать заставляла её вышивать полотенца, рубашки, – готовить себе приданое. Твердила ей: «Как ты к мужу будешь относиться, так и он к тебе. Придёт домой, а ты ему полотенце свежее подашь – ждёшь его, уважаешь, здесь дом, рады ему». Я почему-то очень чётко запомнил эти слова матери.

      – А к Люсе зайду, то печь не топлена, обеда нет (к вашему приходу вечером и готовит она), то даже ковшика воды умыться не подаст. Не люб я ей, зачем себя и её мучить? Пусть по сердцу ищет.

      – Хорошо, Тихон, понял я всё. Тогда поговори с ней, чтобы не от меня узнала.

      Людмила раскладывала травы, листья и ветки на веранде, сушила на чай.

      – Не будет свадьбы, – с порога сказал Тихон, – свободна ты.

      Людмила не обернулась, не остановилась, так и продолжила раскладывать травы. Быстро закончила и молча вышла на улицу. Тихон ждал, что скажет что-то. Она не ответила.

      Отец спросил в спину:

      – Куда пошла, что молчишь?

      – Ой, папа, радуюсь, как будто груз с плеч сбросила. Пойду на чьё-нибудь плечо радоваться, пусть утешает.

      – Узнаю, что с конюхом спуталась, домой не пущу, – грозился отец.

      Тихон почувствовал себя лишним в этой семейной сцене, хотя был напрямую к ней причастен. Но это было уже в прошлом. И он был рад, что всё так закончилось и не пришлось врать и оправдываться.

* * *

      На следующий день в назначенное время Анна не пришла на развилку. Тихон немного постоял, не заглушая двигателя, и поехал.

      «Обиделась. Сама пойдёт», – думал он.

      Магазин был уже открыт, народ отоваривался. Тихон зашёл в подсобку, поставил ящик и заглянул за прилавок. Нюры не было. Вместо неё торговала бывшая продавщица.

      – А Нюра где? – удивился Тихон.

      Продавец освободилась и, взяв его за рукав, увела в подсобку.

      – Сегодня пришла ко мне перед дойкой и сказала, что уезжает к бабке в Дальнее жить. Вот такие дела. Слухи ходят, что это ты виноват, что Нюрка уехала.

      – Как уехала?

      – Да не кричи, Тихон. Тихо. Я тебе не говорила. Я проводить её вышла, она вещи свои на телеге перебирала. Села и уехала. Вот так, – ответила женщина.

      – Оля, давай я быстро покидаю товар, держи бумаги, – он сунул листки продавщице и побежал разгружать коробки и ящики.

      Как ни старался Тихон освободиться сегодня раньше, выгадал мало времени. В его голове засела мысль догнать в пути Нюру. Сказать, что свободен он, любит, не может без неё дышать.

      До села Дальнее с лошадью два дня пути. Пусть даже утром уехала, ночью даст лошади отдохнуть. По нехитрым расчётам, Нюра должна была остановиться у реки на ночь.

      Стемнело. Тихон гнал. Наконец, река. Так и есть. Лошадь он увидел сразу, она, испугавшись света фар, хотела метнуться в сторону, но была опутана и попятилась.

      Тихон заглушил мотор и вышел. Подвода стояла поодаль, белая рубашка Нюры хорошо была различима