Не верь глазам своим. Эллисон Майклс

в гостиную, где творилось что-то сюрреалистическое.

      Констанс хлопотала с подносом, поднося кофе и угощения, словно мы решили устроить соседские посиделки со сплетнями и воспоминаниями о прошлом. Её щёки горели огнём, а руки дрожали, отчего фарфор на подносе мелодично позвякивал. Отец никогда ещё не казался мне таким несобранным. Если Роджера Лодердейла и могло что-то выбить из колеи, так это возвращение пропавшего сына домой. Он сидел в кресле, выбрав напиток покрепче кофе да чая. Виски волновался в его бокале, пока он с любовью и непониманием разглядывал повзрослевшего Джонатана. Он забывал моргать – мало ли тот исчезнет так же внезапно и ещё на пятнадцать лет.

      Мама восстала, как феникс из пепла, правда, из своей постели. Она покинула скорбное уединение наверху, как только мы осторожно сообщили ей новость. Сперва она не поверила, потом накричала на нас, потом расплакалась… А теперь сидела в сантиметре от взрослого сына всё с теми же альбомами, что заставила Констанс перетаскать из спальни, и предавалась общим воспоминаниям. Оглядывалась на сына, поглаживала его по щеке и хохотала так же задорно, как в детстве. Неужели та чопорная, холодная хозяйка поместья Лодердейлов появилась лишь оттого, что её сердце замёрзло от потери дитя? А теперь оно оттаивало стремительнее кубика льда, что забыли убрать в морозилку.

      Родители поверили незнакомцу с полуслова. Что касалось меня… что ж, я стояла в сторонке, разглядывая убедительную сцену воссоединения с долей скепсиса. Так игрок в покер раздумывает, идти ли ему ва-банк с выпавшей комбинацией. Так вор мешкает в темноте перед забором с надписью «Злая собака». Так пловец колеблется на краю обрыва перед нырком в толщу тёмной воды.

      Я отстранённо наблюдала за объявившимся братом, пытаясь уловить промах в поведении, неточность в интонациях, погрешность в легенде. И в то же время пытаясь отыскать внутри причины поверить ему на слово, ведь всё – поведение, манеры, легенды – сходилось в идеальных показаниях, к которым не сможет придраться самый опытный следователь.

      Он вёл себя в точности, как мой брат на пятнадцать лет старше. В тональностях его голоса я даже улавливала писклявые нотки, что проскакивали у Джонатана до того, как голос стал ломаться. Он не фальшивил, играл по нотам. Едва мама перелистывала альбомную страницу и указывала на фотографию, он тут же подхватывал воспоминание на запечатлённом кадре.

      – А вот это наше первое Рождество в этом доме… – Заворожённо рассказывала мама, поглаживая общую фотографию на фоне камина. – А это День Благодарения. Тебе тогда было…

      – Четыре и я нарядился индейкой. – Закончил фразу мой реальный или притворный брат. – Костюм мне сшила Мария из старых занавесок, а внутрь напихала поролон.

      – Верно. – Просияла обнадёженная мама, и открыла следующую порцию снимков. – А это первый день Сары в школе. Она…

      – Расплакалась в машине, пока мы ехали с мистером Рено на первое занятие. – Снова додумал Джонатан или его двойник.

      – А это…

      – Наш поход в океанариум. Я тогда испугался акулу и неделю